Запонки, броши, ложки, пуговицы, очки Федора Степановича, даже чья-то вставная челюсть с золотыми зубами. Все аккуратно сложено в углу шлюпки. Капля вынырнула рядом и гордо передала образ — смотри, как много собрала! Красиво же!
— Красиво, — согласился я. — Но это не твое. Нужно вернуть владельцам.
Образ шока. Потом отчаяния. Потом мордочки со слезами. Вернуть? Но она так старалась! Так долго собирала! И вообще, они же бросили эти вещи!
— Не бросили, а временно оставили. Верни все. Немедленно. Или я перестану тебя кормить.
Последний аргумент подействовал. Капля передала образ глубочайшей печали, вселенской скорби и разбитого сердца, но согласилась.
Следующий час прошел в суматохе «чудесных находок». Люди обнаруживали свои вещи в самых неожиданных местах — запонки в кармане другого пиджака, брошь в шкатулке под платками, ложка в ящике с вилками.
— Старею, — вздыхал Федор Степанович, нацепив найденные очки. — Сам положил в карман с платком и забыл.
Но одну вещь вернуть оказалось некому. Капля передала мне образ — худой человек в темном плаще, сходящий в Синявино на нашей прошлой остановке.
Пристань там была слишком маленькой, чтобы принять водоход, поэтому пассажира доставили на берег на шлюпке.
В руках у него был небольшой саквояж, из которого Капля и стащила…
— Покажи, что именно.
Водный дух нырнул и вернулся с запечатанной пробиркой. Я взял ее в руки и едва не выронил. Внутри, в концентрированном виде, находились десятки, нет, сотни искаженных элементалей!
Спящих, сжатых до предела, готовых пробудиться при контакте с большим объемом воды.
Это была бомба. Биологическое оружие. Одной такой пробирки хватило бы, чтобы отравить целое озеро или крупный источник.
— Фу! — Капля передала образ отвращения. — Они неправильные! Плохие! Больные!
Она была права. Искаженные элементали отличались от обычных как бешеная собака от ласкового домашнего пса. Я осторожно взял пробирку и начал поглощать их энергию. Оставить такую опасную вещь я не мог. Если стакан воды из контрабандной бутылки мог серьёзно ухудшить здоровье, то одна капля из этой пробирки просто убила бы любого, кто её выпил.
Когда я закончил, в памяти остался четкий образ человека с пробиркой. Худой, нервный, с бегающими глазками. Значит, зараза распространяется не сама. Кто-то ей «помогает». И один такой человек у меня теперь есть на примете.
Информация для размышления. Но это потом. Сейчас нужно готовиться к прибытию.
«Ласточка» входила в озерный порт Синеозерска под вечер. Столица Озерного края встречала золотым закатом, отражающимся в воде десятков каналов. Город мостов и воды, как я и представлял по картинкам в журналах, которые приходилось видеть раньше.
Пассажиры суетились с багажом. Я пересчитал оставшиеся деньги — семьдесят три серебряных. Маловато для столицы, но на первое время хватит. Если найду дешевое жилье.
Мы с Надей спустились по трапу вместе, за дни путешествия привыкли к обществу друг друга. Она несла свой медицинский саквояж с гордостью знаменосца, я помог вынести её почти невесомый маленький чемодан. На пристани остановились, понимая, что пора определяться.
— Что планируете дальше? — спросил я.
— Сначала в гостиницу, — Надя поправила выбившуюся прядь. — «Озерный берег», мне рекомендовали знакомые. Говорят, приличное место и недорого. А потом буду искать помещение под кабинет. Хочу открыть частную практику, параллельно исследуя эпидемию. А вы?
— Буду искать комнату, — я пожал плечами. А дальше посмотрим.
Пауза затянулась. Оба понимали, расставаться не хочется, но причин остаться вместе нет.
— Знаете что, — Надя решительно тряхнула головой. — Давайте встретимся через несколько дней. Когда оба устроимся. Я буду в «Озерном береге», спросите доктора Светлову. А вы где будете?
— Пока не знаю. Но найду вас, обещаю.
— Договорились, — она протянула руку для рукопожатия. — Удачи, Данила. И… спасибо. За компанию. За защиту. За все.
— Взаимно, доктор Светлова. Удачи с практикой. И с исследованиями.
Мы пожали руки, чуть дольше, чем требовала вежливость. Потом решительно разошлись, она направилась к извозчикам, ждущим пассажиров, я двинулся пешком в город.
Синеозерск встретил меня шумом и запахами большого города. Но больше всего поражала вода, каналы пронизывали город как кровеносные сосуды. Большие и малые, с каменными набережными и деревянными причалами, с мостами всех видов и размеров. По воде сновали лодки, баржи, прогулочные катера. И где-то в этом водном лабиринте мне предстояло найти свое место.