Выбравшись на песок, я оказался в центре внимания. Большинство интересовалось подробностями находки, но я сообщил только, что ныряю давно и могу надолго задерживать дыхание.
Переодевшись, я вернулся к лодке. Пора получить заслуженное вознаграждение
Особняк Громовых встретил меня прохладой мрамора. Швейцар, тот самый Матвей, преградил путь еще на пороге.
— Опять вы? Я же говорил, господа не принимают.
Я молча достал медальон. Золото блеснуло в свете вечерних фонарей.
Трансформация была мгновенной. Челюсть отвисла, глаза выпучились. Потом профессионализм взял верх.
— Одну минуту, сударь!
Он исчез внутри. Топот по лестнице, приглушенные голоса, снова топот. Дверь распахнулась.
— Пожалуйте! Господа в гостиной!
Гостиная встретила напряженной тишиной. Все семейство в сборе. Громов вскочил с кресла при моем появлении, резко, словно подброшенный пружиной.
— Господин Ключевский! Матвей сказал… неужели это правда?
— Добрый вечер, Василий Петрович. К чему мне вас обманывать? — я протянул медальон.
Адвокат взял его дрожащими руками. Поднес к свету люстры, повертел, разглядывая. Очки съехали на кончик носа.
— Боже мой… я уже отчаялся, — выдохнул он. — Это он! Вы сделали невозможное!
Лариса стояла у окна, вцепившись в портьеру. При словах мужа побелела как полотно.
— Где⁈ — голос сорвался. — Где вы его нашли⁈
— В Камышовой бухте, как вы и указывали. Восточная часть, среди камышей.
— Это невозможно! — она отлепилась от шторы, шагнула вперед. — Он не мог там быть! Не мог!
— Лариса, дорогая, — Громов озадаченно посмотрел на жену. — Но ты же сама…
— Он лжет! — палец с кольцами ткнулся в мою сторону. — Медальон не мог быть в камышах!
— Но я нашел его там. При свидетелях. Человек пятьдесят видели.
Я пожал плечами с самым невинным видом.
— Как вы узнали⁈ — она подлетела ко мне вплотную. Запах духов ударил в нос. — Где вы взяли его на самом деле⁈ Признавайтесь!
— Лариса! — Громов попытался оттащить жену. — Что на тебя нашло? Человек вернул нашу реликвию, а ты…
— Вернул! — закатилась она истерическим смехом.
— Мама совсем с катушек слетела, — философски заметила Анна с дивана.
— Анна! В свою комнату! Немедленно!
— Вы случайно не даете уроки плавания? — дочка явно обожала злить своих родителей.
— АННА!
Она упорхнула, хихикая.
Лариса тем временем металась по гостиной.
— Он не мог найти медальон в камышах! Не мог! Я не помню, где уронила его, но точно не там!
Врала она отвратительно. Громов устало потер переносицу.
— Лариса, мы поговорим об этом позже. А сейчас давай поблагодарим господина Ключевского и…
— Благодарить⁈ За что⁈
Плотину прорвало. Слезы хлынули потоком. Лариса рухнула на диван, сотрясаясь от рыданий.
— Простите, — Громов выглядел на десять лет старше. — Пойдемте со мной.
Мы вышли в прихожую. Громов отсчитал мне пятьсот рублей бумажными купюрами. Пачка получилась приличная.
— Ваша награда, и… — он смущенно достал визитку. — Если понадобится юридическая помощь, обращайтесь.
— Благодарю.
— Это вам спасибо. Медальон, это семейная реликвия. А Лариса… У неё сложный характер.
Рукопожатие было крепким. В глазах читалась не только благодарность за медальон, но и за такт. Я пожал плечами. Люди взрослые, сами разберутся в своих взаимоотношения.
А вот визитку я спрятал. Помощь юриста может быть полезной.
Вечерняя улица встретила прохладой. Я шел не спеша, с чувством зная что день прошел не зря. Приобрел репутацию, что пригодится для новых находок. Резко повысил благосостояние. Завтра можно наведаться в городской архив и библиотеку, узнать больше про родовое имущество Аквилонов.
Да и приодеться не помешает, а то у меня всего один комплект одежды, тот что я забрал с подпольного склада. Немудрено, что меня не пускают в приличные дома.
На входе в моё временное жилище мне навстречу выскочила Марфа Кузьминична.
— Ужин за отдельную плату, — заявила она. — Рубь с полтиной. Греть не буду.
Пахло с кухни настолько неаппетитно, что даже умирай я от голода, вряд ли бы польстился.
— Я поел в городе.
— Вот и славно! — она махнула половником. — Меньше возни!
Шагая вверх по лестнице я добавил мысленно себе один пункт к завтрашним планам. Найти себе нормальное жилье.
Номер гостиницы тонул в полумраке. Единственная лампа под зеленым абажуром бросала круг света на измятую постель. Воздух был тяжелым от смеси терпких духов, табачного дыма и женской истерики.