— Мне нужно сделать телефонный звонок, — заявил я. — Это мое право.
— Телефонный звонок? — он нахмурился. — Зачем? Родственников известить хотите? Так вы же не арестованы, мы просто обстоятельства выясняем…
— Я хочу известить своего адвоката. Василия Петровича Громова.
Эффект превзошел все ожидания. Мухин поперхнулся воздухом, закашлялся.
— Громова? — переспросил он, отдышавшись. — Того самого Громова? Адвоката Громова?
— Его самого, — подтвердил я.
— И вы мне хотите сказать, что знакомы с самим Громовым? Смелое, доложу я вам, заявление.
— Петр Карпович! — выпалил один из доставивших нас в участок городовых, которые сидели в кабинете на случай, если мы начнем буйствовать. — Это же тот самый ныряльщик! Который медальон Громовых нашел! Я его в Камышовой бухте видел!
Петр Карпович посмотрел на меня совсем другими глазами. Если я действительно знаком с Громовым, если он мой адвокат… Маленький следователь мог огрести больших проблем.
— Так вы действительно… тот самый…
— Данила Ключевский, к вашим услугам, — представился я. — Так что насчет телефонного звонка?
— Да-да, конечно! — он вскочил так резко, что едва не опрокинул чернильницу. — Сейчас же! Телефон в коридоре! Пойдемте!
Телефонный аппарат висел в конце коридора — черная бакелитовая коробка с никелированными деталями. Я набрал номер, ожидая долгих препирательств со швейцаром. Но неожиданно ответил сам Громов.
— Алло? — в трубке раздался сонный и раздраженный голос. — Что случилось? Кто это?
— Это ныряльщик, Данила Ключевский, — ответил я. — Василий Петрович, простите за поздний звонок. У меня серьезные неприятности. Я в полицейском участке на Портовой улице.
Сон с него слетел мгновенно:
— Что⁈ В участке? Что произошло? Вас арестовали?
— На меня напали. Боевой маг. Стрелял огненными снарядами посреди улицы, пытался убить. Десятки свидетелей видели. Сейчас мы оба в участке. Следователь Мухин хочет замять дело, отпустить гвардейца. Но я настаиваю на расследовании. Не могли бы вы приехать?
— Разумеется! — в голосе зазвучали стальные нотки. — Конечно, приеду! Этот следователь… Мухин, говорите? Запомню. Я буду через двадцать минут! Ничего не подписывайте до моего приезда!
— Спасибо. И еще, Василий Петрович… — я прижал трубку плотнее к уху, понизил голос. — У меня к вам одна просьба. Очень важная. Прошу доверьтесь мне в этом вопросе.
Я оглянулся. Следователь Мухин, который отчаянно напрягал уши, стараясь услышать разговор, заметил мой взгляд и сделал несколько шагов назад.
Но все равно следующие несколько фраз я произнес шопотом.
Пауза затянулась. В трубке слышалось напряженное дыхание.
— Хорошо. Если вы так настаиваете… Человек, спасший наше фамильное сокровище, заслужил доверие. Буду через полчаса.
— Спасибо за доверие. Вы не пожалеете.
Ожидание тянулось, как резина. Мухин нервничал — то набивал трубку табаком из помятой жестяной коробки, то барабанил пальцами какой-то марш, то перекладывал бумаги с места на место. Дым стоял такой густой, что хоть топор вешай.
Мой противник превратился в мраморную статую. Ни движения, ни звука. Только кадык нервно дергался при сглатывании слюны.
Я сидел спокойно, прислушиваясь к Капле, которая плескалась в полицейской цистерне с водой во дворе.
«Тут вода как в луже!» — жаловалась она. — «Противная! И рыбок нет! И водорослей нет! Скучно!»
«Потерпи. Скоро уйдем.»
«Данила обещает? А то Капле скучно в плохой воде!»
Наконец — о чудо! — в коридоре раздались шаги. Тяжелые, размеренные — так ходят люди, уверенные в своей правоте. И следом легкое, неровное цоканье женских каблучков.
Дверь распахнулась. Первым вошел Василий Громов. Видно что одевался в спешке, волосы взъерошены, очки съехали на кончик носа. Но взгляд острый как бритва.
— Вы следователь Мухин? — голос прозвучал как выстрел. — Я адвокат Громов. Это мой клиент. С этой минуты любые вопросы к господину Ключевскому — только в моем присутствии! Ясно?
— Да, конечно, разумеется… — забормотал следователь.
Следом появилась Лариса. Она зашла лениво, вальяжно, одетая так, словно наряжалась в театр или на светский приём.
Рассеянный взгляд скользил по кабинету. Прошелся по стенам. Уперся в следователя, в меня, в пустое кресло напротив…
И замер.
Глава 19
Лариса Громова вплыла в кабинет с видом светской дамы, которую насильно вытащили из оперы. Шубка из чернобурки накинута поверх вечернего платья, бриллианты в ушах поблескивали при каждом движении. Прическа идеальная — видимо, даже среди ночи она не могла позволить себе появиться на людях растрепанной.