Между тем, я добрался до города. Канал вывел к Садовой улице. Здесь кипела дневная жизнь, грохот экипажей, крики торговцев, смех из кофеен. Нормальный мир, где никто не знает о русалках-утопленницах и битвах под водой.
Взгляд зацепился за вывеску. «Большой Пассаж» — золотые буквы на тёмно-синем фоне, каждая размером с тарелку.
Память услужливо подбросила слова Аглаи из нашей первой встречи: «Хожу в Большой Пассаж, это такой модный магазин с очень высокими ценами».
Именно то, что нужно. Дорогое украшение из дорогого магазина. У Аглаи оно будет смотреться вполне естественно.
Я собирался добраться до «Мертенса», но так вышло даже лучше.
Причалил к гранитным ступеням. Прихватив с собой портфель с камнями двинулся наверх. Оставлять их в лодке было бы легкомысленно. Толкнул тяжёлую дверь с медными ручками в форме дельфинов.
Магазин выглядел роскошно. Эта роскошь словно кричала о себе каждой деталью. Не дай бог какой-нибудь посетитель подумает, что это не самый лучший и респектабельный магазин города.
Мраморный пол отражал свет хрустальных люстр, создавая иллюзию, что идёшь по воде. Покупатели двигались неспешно, с достоинством людей, для которых траты — это искусство, а не необходимость.
На их фоне я в своём походном костюме выглядел как медведь на балу. Серо-зелёная парусина с водостойкой пропиткой. Высокие сапоги с засохшей грязью на подошвах. От меня пахло речной водой и тиной.
Разумеется, в обычной ситуации я бы не пошел в магазин в таком виде. Но время поджимало, и мне было не до церемоний.
Молодой продавец материализовался передо мной через три секунды. Тонкие усики подрагивали от едва сдерживаемого негодования.
— Простите, сударь, — его голос был сладким, как патока, и таким же липким, — но мы не продаем рыболовные снасти. Это в соседнем квартале. Направо от выхода, через мост, потом налево.
Я рассматривал его с интересом натуралиста, изучающего редкое насекомое. Манжеты белоснежные, накрахмаленные до хруста. Запонки с поддельными сапфирами, стекляшки, но качественные. Ботинки начищены так, что пускают солнечные зайчики.
— С чего вы взяли, что мне нужны рыболовные снасти? — миролюбиво поинтересовался я.
Усики дёрнулись.
— А что же еще может быть интересно таким… — он оглядел меня с ног до головы, — как вы?
— Ювелирный отдел, — терпеливо объяснил я. — Надеюсь он у вас имеется?
Из-за стойки с перчатками вынырнула худая брюнетистая девица. Её можно было бы назвать симпатичной, если бы не тонкие, сжатые в нитку губы. Такие словно уже рождаются с недовольной физиономией.
— Вы натоптали! — обличительно заявила она. — Не хватало, чтобы вы натащили грязи в ювелирный отдел! Вам же сказано было, что вы перепутали двери!
— Мадам, — я повернулся к ней, — если бы я перепутал дверь, я бы спрашивал, где выход. А я спрашиваю, где ювелирный отдел.
Третий защитник элитного заведения появился из-за колонны. Это был юный блондин, полный, с одышкой, лицо красное от духоты.
— Послушайте, уважаемый, — он заговорил покровительственно, как с ребёнком, — не тратьте ни своё, ни ваше время. То что здесь продаётся, вам не по карману.
Я мог бы развернуться, уйти и доехать до другого магазина. Но терять время категорически не хотелось.
Мог бы устроить скандал и потребовать к себе руководство. Но эти козявки после ночной битвы казались мне просто непуганными идиотами.
— Всем внимание! — объявил я, громко хлопнув в ладоши. — Экзамен на профпрегодность! Кто определит, сколько стоит этот портфель…
— Тот возможно не вылетит с работы! — раздался звучный раскатистый голос.
Откуда-то из недр торгового зала появился седовласый мужчина в безупречном костюме. На его груди блестела золотом табличка «директор».
Широкими шагами он пересёк торговый зал и склонил передо мной голову.
— Платон Карлович Веретинский, — отрекомендовался он, — руководитель этих остолопов. От лица «Пассажа» приношу вам свои извинения. Позвольте воспользоваться вашим портфелем, чтобы довести урок до конца?
— Разумеется, — я шагнул вперёд, поставив портфель на всеобщее обозрение?
— Что скажете? — Веретинский буквально испепелял взглядом своих сотрудников.
— Кожа Василиска? — икнули усики.
— Производство «Мертенс и сыновья»? — пискнула недовольная брюнетка.