— Сто пятьдесят рублей, — он назвал сумму с видом человека, который готов торговаться. — Но если вы возьмёте ещё и кипятильник, всего за десять рублей, то я сделаю скидку и…
— Беру, — прервал я его. Времени на торговлю не было.
Шестаков просиял и буквально впихнул мне в руки керамический чайник.
— Вот увидите, пригодится! Особенно в походных условиях! А если вам понравится, закажете партию для продажи! Представляете, в каждом доме моментальный чай! В каждой конторе! Революция в чаепитии!
Пока он упаковывал приборы в деревянный ящик, зачем-то их перекладывая соломой, я достал чековую книжку и выписал чек на сто шестьдесят рублей. Шестаков принял его с благоговением археолога, получившего папирус лично от фараона.
— Эх, господин Ключевский, нет в вас души изобретателя! Вот представьте — человек проверяет воду и тут же может приготовить из неё кофе! Или суп! Универсальность!
«Дядя смешной!» — прокомментировала Капля. — «Хочет всё в одно засунуть! Как Капля в свой карман!»
— Кстати, — Шестаков вдруг оживился снова. — Раз уж вы здесь, взгляните на моё новое изобретение! Вечный двигатель!
— В другой раз, — я попятился к лестнице.
— Но это же технологический прорыв! Смотрите, если взять русалочий камень и соединить его с воздушным элементалем через систему резонаторов…
Я поднимался по лестнице, а он всё говорил и говорил, перечисляя преимущества своего изобретения. Даже когда я вышел на улицу и закрыл за собой дверь, из подвала всё ещё доносился его приглушённый голос:
— … и тогда энергия будет циркулировать бесконечно! Бесконечно, вы понимаете⁈
На улице я глубоко вдохнул относительно свежий воздух. После подвала Шестакова даже пыльный воздух переулка казался горным.
Солнце клонилось к закату, окрашивая стены домов в золотисто-розовый цвет. Где-то вдалеке пробили часы, пять ударов. У нас с Надей есть ещё пара часов до темноты, чтобы провести первые испытания и договориться с Добролюбовым о встрече.
Глава 12
Аптечный переулок как всегда был тихим местом. В витринах аптек поблёскивали ряды склянок с загадочными надписями. В одном окне я заметил банку с пиявками, они медленно извивались в мутной воде, словно маленькие чёрные змейки.
Рядом красовалась сушёная крокодилья кожа и какие-то корешки. У нетрадиционной медицины оставались свои поклонники.
Я толкнул дверь в приемную. Открыто, но пусто. Прошёл через кабинет. Дверь в лабораторию была заперта. Я аккуратно постучалю
— Одну минуточку! — раздался приглушённый голос. — Только закончу титрование… Ой!
Раздался грохот. Потом тихое восклицание, кажется что-то на латыни. Медики умеют ругаться изысканно.
Замки щёлкнули, дверь распахнулась.
— Данила! — лицо Нади озарилось искренней радостью. — Вы пришли! То есть, вы принесли приборы от господина Шестакова?
В её глазах плясали искорки того особого восторга, который бывает у детей в рождественское утро.
— Добрый день, Надя, — я улыбнулся её энтузиазму. — Да, приборы готовы. Пять карманных и два стационарных, как мы планировали.
— О, неужели! Покажите, пожалуйста! Нет, подождите, сначала войдите. Простите, я от волнения забыла все приличия. Проходите, проходите!
Она посторонилась, пропуская меня в святая святых, свою лабораторию. После недавнего инцидента здесь мало что изменилось. Те же мраморные столы, устойчивые к кислотам и щелочам. Полки вдоль стен, уставленные склянками с реактивами, каждая подписана аккуратным почерком.
На дальней стене висела карта Синеозёрска, утыканная разноцветными булавками.
— Сто двадцать проб за последний месяц, — сказала Надя, проследив за моим взглядом. — Каждую я брала лично, анализировала, фиксировала результаты. Смотрите — основное заражение идёт от портового района, это логично. Но вот эти точки… — она указала на красные булавки в Дворянском квартале. — Это загадка. Там же артезианские скважины, глубокие. Как туда могла попасть зараза?
Я догадывался, каким может быть ответ. Монополистам не выгодна бесплатная питьевая вода. Но без доказательство сообщать такое преждевременно.
— Может, через водопроводные трубы? Если где-то есть трещина…
— Возможно, — она задумчиво прикусила кончик карандаша. — Но это странно. Ладно, покажите приборы! Я сгораю от нетерпения!
Я выложил на стол латунные коробочки. Надя взяла одну с таким благоговением, словно это была священная реликвия. Открыла крышку медленно, боясь что-то повредить.
— Великолепно, — выдохнула она. — Как всё просто и элегантно!