— Именно. Условия предельно простые и прозрачные.
Я начал загибать пальцы, перечисляя:
— Первое, приборы будут продаваться в ваших лавках с наценкой максимум пять процентов. Это покроет исключительно расходы на хранение и обслуживание. Никакой прибыли сверху.
Карасёв дёрнулся, словно его ударили. Пять процентов — это почти ничего в их понимании. Они привыкли накручивать минимум пятьдесят, а то и все сто.
— Второе, вы обязуетесь активно информировать покупателей о важности проверки воды. Объяснять, как пользоваться прибором, рассказывать об опасности заражения. Стать, так сказать, просветителями.
Мутный открыл рот, явно собираясь возразить, но я продолжил, не давая вставить слово:
— Третье, оплата приборов производится полностью при получении партии. Стопроцентная предоплата. Это гарантирует вашу заинтересованность в быстрой реализации.
Я всмотрелся в их побледневшие лица и добил.
— Четвёртое, каждый десятый прибор вы выкупаете за счёт фонда. Эти приборы будут бесплатно переданы в приюты, больницы, школы и другие социальные учреждения.
Карасёв не выдержал. Голос сорвался на визг:
— А что нам с этого? Работать почти бесплатно? Да ещё и доплачивать за каждый десятый?
Я выдержал паузу, пристально глядя на каждого по очереди. Мутный нервно дёргал бороду. Звонарёв сидел неподвижно, только пальцы подрагивали на столешнице. Карасёв тяжело дышал, словно пробежал длинную дистанцию.
— Возврат вашего имущества, — произнёс я негромко, но веско. — Которое сейчас находится в… скажем так, в надёжном месте.
Понимание медленно проступало на их лицах. Конечно, они догадывались, что их товары не испарились сами собой. Но услышать подтверждение — другое дело.
— Схема следующая, — продолжил я деловито. — Четверть имущества вернётся вам сразу после подписания учредительных документов фонда. Ещё четверть — после оплаты первой партии приборов. Оставшаяся половина, когда начнётся реальная торговля и мы убедимся в вашей добросовестности.
Тишина сгустилась, стала почти осязаемой. Слышно было, как внизу стучат кружки о столы, как скрипит под кем-то половица в коридоре. Антиквары лихорадочно просчитывали варианты. С одной стороны унизительные условия, работа почти задаром. С другой — полная потеря всего нажитого. Финансовый крах.
В этот момент встал Золотов. Выпрямился во весь свой немалый рост, расправил плечи. Заговорил громко и чётко, так что каждое слово било как молот:
— Господа, я хочу заявить, что вступаю в этот благородный фонд. Не из-за принуждения или выгоды, а по велению совести. Слишком много хороших людей пострадало от заражённой воды. Если мы можем это остановить, наш долг действовать.
Антиквары уставились на него как на сумасшедшего. Добровольно соглашаться на такие условия?
Я поддержал Золотова, кивнув с уважением:
— Прекрасное решение, Семён Аркадьевич. Бюро находок тоже становится участником фонда. Вместе мы сделаем наш город безопаснее.
Громов выбрал идеальный момент. Деловито разложил на столе документы, постучал по ним костяшками пальцев:
— Господа антиквары, если вы готовы присоединиться, можем сейчас же оформить предварительное соглашение. Завтра в десять утра жду всех учредителей в моей конторе для официальной регистрации фонда.
Мутный посмотрел на компаньонов. Те молча кивнули — выбора всё равно нет. Какая разница, где подписывать кабальные бумаги, здесь или завтра?
— Мы… мы согласны, — выдавил Мутный. Слова давались ему с трудом, словно каждое приходилось выталкивать силой.
Следующие полчаса прошли в оформлении документов. Громов методично зачитывал каждый пункт устава фонда, объяснял юридические тонкости. Голос его звучал монотонно, усыпляюще, профессиональная привычка юриста, способного превратить самый захватывающий документ в снотворное.
Антиквары слушали вполуха. Механически кивали в нужных местах, ставили подписи там, где указывал адвокат. Мысли их явно витали далеко — наверное, подсчитывали убытки и прикидывали, как выкрутиться из ситуации.
Наконец всё было готово. Громов собрал документы в кожаную папку, защёлкнул замки.
— Отлично. Итак, завтра в десять утра в моей конторе. Адрес указан на визитных карточках, — он выложил на стол три прямоугольника плотной бумаги.
Я встал первым, давая понять, что беседа окончена:
— Рад, что мы пришли к взаимопониманию. Уверен, наше сотрудничество принесёт пользу всему городу.