Мелкий жался к стене, явно не желая продолжения.
— Еще встретимся! — прошипел торгаш. — Я тебя запомнил, щенок! У меня связи есть!
— Буду с нетерпением ждать, — ответил я с легким кивком.
Троица поспешно ретировалась в дальний конец трюма.
Пассажиры глядели на меня с уважением. Старый речник даже оторвался от карт и показал большой палец.
Девушка же взглянула со смесью благодарности и настороженности. В ее глазах читался немой вопрос. Кто я такой и чего жду взамен за её чудесное спасение?
— Благодарю вас, — сказала она тихо. — Я… я не знаю, что бы делала без вашей помощи. Простите, что причинила вам беспокойство.
Голос у нее оказался приятный, мягкий, с ожидаемым столичным выговором.
Я заметил, как она машинально поправляет выбившуюся из прически прядь светлых волос. Движение было таким естественным, изящным. Еще одно подтверждение хорошего воспитания.
— Не стоит извинений, — ответил я. — Позвольте предложить вам пересесть? Здесь, боюсь, эти господа еще долго будут коситься в вашу сторону и могут повторить свою попытку.
Она заколебалась. С одной стороны — я только что защитил ее. С другой — вдруг я такой же, просто более ловкий?
Я обратился к братьям-грузчикам, сидевшим на нижней полке прямо под местом, которое выбрал для себя:
— Господа, не будете ли вы любезны подвинуться и освободить место для дамы?
После демонстрации моих боевых навыков они охотно согласились.
— Конечно, конечно! — закивал один. — Мы как раз покурить пойти собирались.
Второй подхватил.
— Точно! Духота тут собачья. Пойдем, брат.
Они освободили целую лавку и даже притворно отряхнули ее от невидимой пыли.
Девушка поднялась, и я впервые увидел ее багаж. Добротный, но небольшой, я бы даже сказал крохотный чемодан и объемный, тяжелый саквояж.
— Позвольте помочь, — предложил я, указывая на саквояж.
— Благодарю, — она явно устала таскать тяжести.
Взяв саквояж, я удивился его весу. Внутри что-то глухо звякнуло металл о металл. Инструменты? Странный багаж для благородной барышни.
Мы устроились на освободившейся лавке. Вокруг гудел народ, создавая своеобразную звуковую завесу.
— Данила, — представился я используя своё новое имя. — Данила Ключевский.
— Надежда Светлова, — представилась она после паузы. — Можно просто Надя.
Я обратил внимание на эту заминку, кажется мы оба играли в одну и ту же игру. Притворялись теми, кем не были.
— Вы часто защищаете незнакомых дам? — спросила она с легкой улыбкой.
— Только по четным дням, — ответил я серьезно. — По нечетным спасаю котят и щенков.
Она фыркнула, прикрыв рот ладонью. Очень милый жест.
— А если серьезно? — настаивала она.
— Если серьезно, то терпеть не могу хамов, — признался я. — Особенно когда они пользуются своим положением или численным превосходством.
— Опыт личный?
— Можно и так сказать. А вы часто путешествуете одна?
— Первый раз, — она помялась. — И если честно… это оказалось сложнее, чем я думала.
— В каком смысле?
Волнение стремительно отпускало её, и наконец почувствовав себя в безопасности она захотела выговориться.
— Ну… — она развела руками. — В институте все казалось таким простым. Получу диплом, найду работу…
— Институте? — я приподнял бровь, словно это показалось мне неожиданным. — А кто вы по специальности.
— Я врач, — она гордо выпрямилась. — То есть… официально врач. Диплом получила на прошлой неделе.
— Врач? — я не скрывал удивления. — Прошу прощения, но вы выглядите слишком…
— Молодо? — она усмехнулась. — Мне двадцать два. Поступила в шестнадцать, училась шесть лет. Все как положено.
— Нет, я хотел сказать — слишком… — я замялся, подбирая слова.
— Слишком что? — она прищурилась. — Слишком женственно? Слишком неопытно?
— Все вместе, — честно признался я. — Простите, если обидел. Просто не ожидал встретить дипломированного врача в каюте третьего класса.
— А где, по-вашему, должны находиться молодые врачи без денег и практики? — вспыхнула она. — В первом классе едут те, кто лечит хандру у заскучавших аристократов и прыщики на носу у графинь.
— И сразу в Озерный край? Не боитесь?
— Боюсь, — призналась она. — Но именно там нужны врачи. В столице все гонятся за гонорарами. А там… там настоящая работа.
— Вы об эпидемии?
— Вы тоже слышали? — она оживилась. — Это же катастрофа! Люди болеют, умирают, а никто не знает, что делать! Местные врачи в растерянности, власти отмалчиваются…