Водные ряды занимали целый квартал. Вдоль деревянных прилавков выстроились десятки торговцев, предлагавших воду. В большинстве своем, одной и той же марки. Но вот содержимое порой различалось очень сильно. Я бы даже сказал, фатально.
— Странно, — заметила Надя, задумчиво глядя на своё мороженое. Она уже съела половину, но оставшееся выглядело так, будто только что из морозилки. — Такая жара, а оно совсем не тает. Даже не размягчается.
Упс. Кажется, я слегка перестарался, поддерживая температуру для себя и для неё. Но на тридцатиградусной жаре мороженое превратилось бы в липкую жижу за минуту.
— Везёт нам сегодня, — пожал я плечами, — ну что же, приступим к контрольной закупке?
У первого прилавка стоял худощавый мужчина в чистом переднике. — Чистейшая вода, господа! — зазывал он. — Из проверенных источников! Сам пью каждое утро!
И действительно, на прилавке стояла открытая бутылка, из которой он время от времени отпивал. Хитрый маркетинговый ход.
Мы купили бутылку. Я взял её в руки, делая вид, что рассматриваю этикетку, а сам сосредоточился на содержимом. Чистая. Никаких следов заражения, никаких изменённых элементалей.
У второго — немногословного бородача, который больше кивал, чем говорил — та же история. Чистая вода. Он вообще помалкивал, только кивал на все вопросы Нади о происхождении воды.
А вот у третьего…
Знакомое ощущение кольнуло изнутри, как иголкой. Деформированные элементали. Точно такие же, как в воде контрабандистов. Мерзкие маленькие твари, спящие в своём стеклянном логове, готовые пробудиться в человеческом теле.
Сам торговец вел себя самым непринужденным образом.
— Самая чистая! Из горного источника!
Я взял бутылку, покрутил в руках, изображая придирчивого покупателя.
— Смотрите, этикетка криво наклеена. И печать какая-то размытая. Словно подделка.
Надя присмотрелась, прищурив глаза
— Не вижу разницы. Но раз вы так считаете…
— Возьмите для разнообразия, — предложил я, — Интересно же сравнить с другими. Вдруг это та самая заражённая вода?
— Отличная идея! — она воодушевилась, доставая карандаш. — Пометим как «образец номер три, подозрительный».
Торговец явно занервничал:
— Да что вы, господа! Вода чистейшая! Хотите, я при вас выпью?
— Не стоит, — остановил я его. — Мы верим. Просто дама изучает качество воды в разных районах. Научное исследование.
Пока Надя укладывала помеченную бутылку в сумку, я слегка «подтолкнул» элементалей в остальных запасах торговца, ускорив естественный процесс пробуждения.
Как часовой механизм, заведённый на несколько часов вперёд. Совсем чуть-чуть энергии, лёгкое касание — и процесс запущен. Скоро испорченная вода превратится в вонючую жижу, а мы к тому моменту будем уже далеко.
До отплытия оставался час. Пора было возвращаться на пристань.
«Ласточка» гордо покачивалась у причала, выделяясь среди прочих судов своей ухоженностью. Белоснежные борта без единого пятна ржавчины, начищенная до блеска медная оснастка. Даже канаты выглядели новыми, аккуратно свёрнутыми в идеальные бухты.
Странный контраст с её репутацией. Обычно невезучие суда выглядят соответственно — облупленная краска, следы многочисленных ремонтов, общий вид усталости. А «Ласточка» сияла как с верфи.
Матрос на сходнях молодой парень лет двадцати в форменной фуражке проверил наши билеты.
— Второй класс, — пробормотал он. — Каюты раздельные. Дамам направо по коридору, кавалерам налево. Приятного плавания!
Мы с Надей разошлись по каютам — она в женскую, я в мужскую. И тут меня ждал приятный сюрприз. Второй класс разительно отличался от душного трюма «Донского».
Четырёхместная каюта больше напоминала купе хорошего поезда: две двухъярусные койки с чистым, бельём, небольшой столик у окна.
На полу пушистый палас. У каждой койки — индивидуальный светильник и кармашек для личных вещей.
В каюте обнаружился только один сосед — пожилой мужчина в очках, увлечённо читавший какой-то детектив. Седые волосы аккуратно зачёсаны, костюм простой, но опрятный, с характерными «заплатками» на локтях.
— Добрый вечер, — поздоровался я. — Данила. Данила Ключевский.
— Фёдор Степанович. Рад познакомиться. Редко вижу попутчиков на «Ласточке». Обычно каюты полупустые.
— А что, направление не популярное? — я начал укладывать свой небольшой багаж в ящик под койкой.
— Дело не в направлении, — покачал головой Фёдор Степанович. — У судна дурная слава. Постоянно что-то ломается. То русалочий камень барахлит, то «речное око», которым фарватер изучают. А водоход-то новый, всего пять лет как с верфи сошёл.