Лазурин направился к двери, но на пороге обернулся. При свете из коридора его лицо казалось еще бледнее.
— Если он объявится, то вы мне обещали…
Он не договорил и шагнул в коридор, оставив за собой последнее слово.
Дверь закрылась. Шаги Валентина быстро затихли на лестнице, молодой аристократ почти бежал.
Бычок почесал затылок — жест, означавший глубокую мыслительную деятельность.
— Михась, а он правда поверил? Что-то больно нервный для человека, получившего хорошие новости.
— Конечно нет, — усмехнулся Костолом. — Но деньги отдал.
— А если найдем Аквилона? — спросил Серый, поигрывая ножом. Едва Валентин вышел за дверь, как бандит приступил к любимому развлечению. Лезвие мелькало между пальцами, как живое.
— Доведем дело до конца, — Михась встал, хрустнув шеей.
Кошель исчез во внутреннем кармане. В нем было куда больше обещанных рядовым исполнителям пяти империалов. Так уж водится в любом бизнесе. Работу выполняют одни, а навар достаётся другим.
— Куда теперь? — Бычок готов был следовать за своим начальством.
— Обшарить все гостиницы столицы. Все постоялые дворы. Все ночлежки. Парень расспрашивал о рейсах в столицу. Значит, если он всплывет, то где-то здесь.
Они вышли из кабинета. В коридоре воняло перегаром и дешевыми духами. Где-то наверху кто-то пел похабную песню, аккомпанируя себе на расстроенной гитаре.
— Михась, — окликнул Серый уже на лестнице. — А если парень действительно мертв? Мы зря время тратим?
Костолом остановился, обернулся. В полумраке коридора его шрам казался черным провалом.
— Укокошил Багра и его парней, а затем от угрызений совести утопился? — усмехнулся Михась. — А про билеты после призрак спрашивал? Нет, этот парень не так прост. Но мы с ним обязательно свидимся.
Я лежал на продавленном матрасе, где пружины, казалось, вели личную войну против моей спины. Шестьдесят один серебряный — вот весь мой капитал после оплаты жилья и сегодняшних расходов. Нужна работа. Желательно денежная, но не привлекающая внимания.
Капля отправилась исследовать водопроводную систему дома. Для водного духа старые трубы были как увлекательный лабиринт, полный загадок и тайн.
«Труба-труба-труба!» — пришел восторженный мыслеобраз вместе с ощущением скольжения по металлу. — «Ржавая! Капа плывет! Весело-весело!»
«Будь осторожна,» — мысленно предупредил я. — «И помни — никакого воровства.»
«Капа хорошая! Не брать блестяшки!» — ответ сопровождался образом невинной мордочки с огромными глазами. Правда, за спиной у этой мордочки я заметил подозрительный блеск, но решил пока не придираться.
Внезапный грохот входной двери заставил меня подскочить на койке. Матрас жалобно скрипнул, а одна особенно наглая пружина попыталась пробить мне ребро.
— Мамаша! Мы пришли! — заорал Колька с такой силой, что задрожали стекла. — Не спишь еще? У нас тут праздник! Васька премию получил!
За ним ввалились четверо дружков. Благодаря обострённому заклинанием слуху, я различал не только их количество, но и даже некоторые физические особенности.
К примеру один из них сильно косолапил, а другой был пьянее остальных и чаще врезался в углы и мебель.
Из комнаты на первом этаже выскочила Марфа Кузьминична. Топот её шагов напоминал кавалерийскую атаку.
— Колька, паразит! Опять нажрался как свинья! — озвучила она очевидное. — Я те говорила, не води сюда своих дружков-алкашей! Дом приличный, мы жильцов принимаем!
— Мам, мы культурно! — икнул Колька. По звуку было слышно, что он пытается устоять на ногах, держась за стену. — Просто отметить надо… Вот, Васька премию получил! За перевыполнение плана!
— Премию он получил… — в голосе Марфы Кузьминичны появились металлические нотки. — В морду ты премию получишь, оболтус! С чего он мог её получить, если не работал ни разу в жизни⁈ А ну марш все отсюда!
— Да ладно тебе, теть Марфа! — встрял один из дружков. — Мы тихо! Вот, смотри, уже молчим!
Последовавший грохот опроверг это утверждение. Судя по звукам, кто-то врезался в вешалку, та упала на комод, а с комода посыпалось что-то стеклянное.
— Ой, мамань, твоя вазочка! — виновато пробормотал Колька. — Я новую куплю!
— Да я тебе сейчас покажу вазочку! — взревела домохозяйка.
Но против пятерых пьяных громил даже её грозный характер был бессилен, а плескавшися в них алкоголь делал их невосприимчивыми ни к крикам ни к угрозам.
После десятиминутной перепалки, сопровождавшейся красочными проклятиями, она плюнула и удалилась к себе, хлопнув дверью так, что с потолка моей комнаты посыпалась штукатурка.