«Капа тоже ищет!» — отчиталась выдра. — «Там, где камыши»!
Я методично обследовал квадрат за квадратом. Находки были, но не те. Ржавая цепь от лодочного якоря. Дамская туфелька, атласная, когда-то белая, теперь зеленая от водорослей. Несколько монет, но современных, недавно потерянных. Медь, нет смысла даже сворачивать с маршрута. Пустая бутылка из-под шампанского.
Вынырнув в очередной раз, я заметил, что за мной наблюдают. Трое мужчин в лодке — все крепкие, загорелые, с цепкими взглядами профессионалов. Один из них — худой, с лицом хорька — что-то говорил остальным, кивая в мою сторону.
Я сделал вид, что не замечаю наблюдения, и нырнул снова. Под водой быстро переместился в сторону, вынырнув уже в другом месте. Лодка развернулась, следуя за мной.
Решили грабануть меня, если найду добычу? Жаль, но этого я не узнаю.
После часа бесплодных поисков я вернулся на берег. В раздевалке быстро переоделся, благо, Зиночка сдержала слово и присмотрела за моими вещами. Выходя, чуть не столкнулся с ней. Девушка поджидала у выхода с самым невинным видом.
— Ну как? Нашли что-нибудь? — спросила она с надеждой.
— Увы.
— Ох, жалко! — она искренне расстроилась. — Такие деньги! Знаете, я бы на пятьсот рублей целый магазин открыла! Или замуж вышла — с таким приданым любой жених найдется!
Философские рассуждения Зиночки о замужестве пришлось прервать. Надо было возвращаться к извозчику.
Кузьма Савельич обнаружился в компании двух других извозчиков. Они сидели в тени, попивая квас из бутылок и яростно обсуждая политику.
Увидев меня, Кузьма Савельич поднялся, отряхивая крошки с усов.
— А, барин! Как успехи? Поймали золотую рыбку?
— Одни водоросли.
— Я так и думал! — он победно ткнул пальцем в своих собеседников. — Говорил же вам — нет там никакого медальона! Небось давно кто-то нашел и помалкивает!
Такую версию я тоже рассматривал. Вот только зачем? Судя по описанию, медальон был драгоценным, но обычным, не артефактным. Так что награда значительно превышала его стоимость.
Обратная дорога показалась длиннее. Солнце клонилось к закату, тени удлинились. Кузьма Савельич философствовал о превратностях судьбы и человеческой жадности. Судьба медальона никак не давала ему покоя.
У границы нужного мне района пришлось спешиться — дальше извозчикам нельзя. Я расплатился, добавив рубль сверху. Кузьма Савельич расплылся в улыбке.
— Спасибо, барин! Если еще куда понадобится — спрашивайте Кузьму Воронова, меня тут все знают!
Богатые кварталы встретили тишиной и прохладой. Здесь даже воздух казался другим — настоянным на цветах из ухоженных садов и ароматах выпечки из кондитерских. Каналы отражали закатное небо, превращаясь в полоски расплавленного золота.
Особняк Громовых возвышался за коваными воротами как белоснежный торт. Три этажа, колонны, лепнина. В саду цвели розы, обвивая беседку, где при других обстоятельствах наверняка устраивались чаепития.
Швейцар, крепкий мужчина в ливрее с позолоченными пуговицами, преградил мне путь еще на подступах к парадному крыльцу.
— Вы к кому? — спросил он тоном, не предполагающим дискуссий.
— К господину Громову. По поводу объявления о медальоне.
Физиономия швейцара приобрела выражение превосходства.
— Госпожа Громова велела никого не пускать, — отрезал он. — Особенно всяких… ныряльщиков.
— Но объявление написала не она, а сам господин Громов.
— Объявление написал господин, а распоряжение госпожи — не пускать. Уходите.
Он сложил руки на груди, превращаясь в живое воплощение непреклонности. Спорить было бессмысленно. Такие типы готовы стоять на своем до второго пришествия.
В этот момент калитка скрипнула, и во двор вошел невысокий мужчина в дорогом, но помятом костюме. В руках он нес кожаный портфель, набитый бумагами так, что застежки едва сходились.
— Добрый вечер, Матвей, — устало кивнул он швейцару.
— Добрый вечер, Василий Петрович, — тот мгновенно преобразился, становясь воплощением почтительности.
Так это и есть знаменитый адвокат Громов? Я представлял его иначе. Властным, из тех, кто одним взглядом заставляет присяжных менять вердикт. А передо мной стоял обычный уставший человек средних лет с мягкими чертами лица и добрыми карими глазами за стеклами очков.
— А вы, молодой человек…? — он вопросительно посмотрел на меня.
— Данила Ключевский. Пришел по поводу вашего объявления. Был сегодня в Камышовой бухте.