«Красота!» — отчиталась она, вынырнув с ржавым гвоздем. — «Железяки всякие! Старые-престарые!»
«Отлично. Покажи что-нибудь мелкое».
Сначала попробовал на простом — медная монета совсем, блеснувшая сквозь муть. Сосредоточился, позволяя «памяти воды» раскрыть историю предмета. Образы пришли четкие, как будто это случилось вчера: пьяный грузчик в засаленной телогрейке, неверный шаг на скользких мостках, отчаянная попытка удержать равновесие. Звон монет о воду, ругательства, смех товарищей. Неделя назад, не больше.
Погружаясь глубже во времени, встретил первое сопротивление. Месячной давности предметы окутывала легкая дымка, словно смотришь через запотевшее стекло. Полугодовые тонули в тумане. А то, что лежало на дне годами…
Серебряная монета, которую Капля отыскала в сплетении коряг хранила упорное молчание. Я вложил больше силы. Напрягся, как атлет, поднимающий запредельный вес. В висках застучало, перед глазами поплыли цветные круги.
Еще усилие. Еще. Муть дрогнула, расплылась…
И вот он — прорыв. Монета «ожила», выплеснув поток образов. Купец в старомодном кафтане, такие лет сто не носят, склонился над водой, пытаясь разглядеть упавший кошель. Седые бакенбарды, лицо красное от натуги.
«Тысяча чертей!» — выругался он. — «Весь месячный доход к водяному ушел!»
Кошель давно сгнил, монеты унесло течением или вытащили умелые ныряльщики. А эта осталась.
Я открыл глаза, тяжело дыша. Источник ныл, как перетруженная мышца, но в этой боли чувствовался рост. Старая истина, которую я вбивал в головы своим ученика: без труда нет развития. Магический источник не растет от легких упражнений. Только предельные нагрузки заставляют его адаптироваться, становиться сильнее.
А память воды на древних предметах — идеальная тренировка. Чем старше вещь, тем больше усилий требуется. И тем сильнее становится источник после каждой попытки.
«Данила устал?» — Капля обеспокоенно крутилась в воде'.
«Нормально. Это полезная усталость».
«Если полезная, то Капля будет искать еще старые штуки!»
Следующие два часа мы методично обследовали дно. С каждым разом память воды отзывалась легче, хотя самые древние предметы все еще были недоступны.
Со временем, я довел свои действия почти до автоматизма и погрузился в размышления.
Лазурины захватили все — родовое поместье, счета в банках, прежние деловые связи. Чтобы бороться с ними на их поле, нужны серьезные деньги. На поиск документов, на адвокатов.
Находки — пока единственный быстрый и безопасный способ заработка. Новые вещи доставать рискованно — владельцы могут обвинить в краже, и попробуй докажи, что нашел, а не стянул.
А вот антиквариат, пролежавший на дне десятилетиями? Тут никто не придерется. Считай, археологические раскопки в миниатюре.
«Еще одна блестяшка!» — Капля выплюнула на берег очередную монету, довольная как кот, притащивший хозяину мышь.
К концу второго часа улов выглядел более чем солидно. Дюжина серебряных монет разных эпох. Горсти потемневших медяков, которые после чистки наверняка окажутся раритетом. Мужской перстень с фамильной печаткой, герб на которой стерся до неузнаваемости. И венец коллекции — серебряная табакерка с монограммой.
И это не всё богатство. Я определённо стал сильнее. Это чувствовалось по тому, как магия откликалась на мысленные команды. Еще пара недель таких упражнений, и можно будет замахнуться на что-то посерьезнее простого поиска.
Собрав находки, я направился к лавке Золотова. Антиквар наверняка оценит коллекцию по достоинству.
Антикварная лавка встретила меня темными окнами и перевернутой табличкой. Странно — самый разгар рабочего дня. Я попытался заглянуть через стеклянную дверь, приложив лицо вплотную и прикрыв ладонями, чтобы не бликовало.
Внутри царил хаос. Опрокинутая витрина, осколки на полу.
Я постучал, сначала деликатно, потом настойчивее. Звук гулко отдавался в пустоте.
— Семен Аркадьевич, — вспомнил я имя антиквара. Это Данила Ключевский! Ныряльщик!
За дверью раздался шорош. Занавеска дрогнула, в щели блеснуло стекло монокля. Потом послышалось облегченное:
— Ах, это вы! Увы, молодой человек, мы закрыты, уходите.
— Да объясните, в чем дело…
— Ну, ладно.
Щелкнул замок, звякнула цепочка. Золотов буквально втащил меня внутрь и тут же запер дверь обратно.
— Простите за предосторожность, но иначе нельзя.
Теперь я смог рассмотреть масштаб разрушений. Погром — другого слова не подберешь. Витрины разбиты, полки опрокинуты, пол усеян осколками стекла вперемешку с товаром.