— То есть… я ошиблась… — она попятилась. — Показалось…
Громов медленно повернулся к жене. Движение было размеренным, контролируемым, так поворачивается артиллерийское орудие, готовое открыть огонь.
— Ты назвала его по имени, — голос адвоката звучал ровно, но в этом спокойствии крылась буря. — Человека, который отказывался представиться полиции. Откуда ты его знаешь, Лариса?
Она заметалась, хватая мужа за рукав:
— Василий, это все недоразумение! Я просто… мне показалось… Ты же знаешь, какие у меня нервы!
Громов отстранил ее руку. Не резко, но решительно. В этот момент семейный человек исчез, остался только адвокат. Холодный, расчетливый профессионал.
— Лариса, ты знаешь этого господина?
— Нет! То есть… может быть… я не уверена…
— Лариса, — в голосе появились стальные нотки. — Не усугубляй. Просто ответь — да или нет.
В кабинете повисла тишина. Даже Мухин перестал барабанить пальцами по столу. Все ждали.
Нападавший не выдержал первым:
— Хватит этого цирка! Да, меня зовут Дмитрий. Дмитрий… — он запнулся на секунду, потом выпалил: — Дмитрий Николаевич Долгоруков, офицер императорской гвардии! И я не понимаю, по какому праву ко мне относятся, как к преступнику! Я требую отпустить меня немедленно, иначе у вас будут неприятности! У всех!
Громов кивнул невозмутимо, словно просто отмечая факт в своей внутренней картотеке.
— Итак, Лариса. Мой следующий вопрос: почему твой… — он сделал паузу, подбирая слово, — знакомый пытался убить моего клиента?
Настало время вмешаться. Я откашлялся, привлекая внимание:
— Потому что я нашел медальон не в Камышовой бухте.
Все головы повернулись ко мне с механической синхронностью.
— Что вы хотите сказать? — голос Громова был опасно тихим.
— Медальон лежал на дне канала. У пристани напротив гвардейских казарм. Рядом с гостиницей «Золотой якорь».
Лицо адвоката окаменело. Он был умным человеком. Слишком умным, чтобы не сложить два и два.
— Почему же вы не сказали сразу? — вопрос прозвучал почти безразлично.
— А вы бы мне поверили? — я развел руками. — Незнакомый ныряльщик заявляет, что жена уважаемого адвоката потеряла фамильную драгоценность у гостиницы напротив гвардейских казарм? Меня бы выставили за дверь. В лучшем случае.
Громов кивнул. Логика железная, не поспоришь.
— Лариса, — адвокат повернулся к жене. — Что ты делала у гостиницы напротив гвардейских казарм?
— Не смей на меня кричать! — взорвалась она. — Не смей! Ты вечно занят! Вечно эти твои процессы, клиенты, бумаги! Когда ты в последний раз дарил мне цветы? Когда мы были в театре? А я молодая женщина! Мне нужно внимание! Забота! Любовь!
— Я не кричу, — голос Громова оставался ровным. — Я задал простой вопрос.
— Он лжет! — она ткнула в меня пальцем с ярко-красным маникюром. — Всё лжет! Я никогда не была в той гостинице! Это заговор! Они сговорились меня оклеветать!
Следователь Мухин попытался вернуть контроль над ситуацией:
— Господа, может быть, отложим выяснение семейных обстоятельств? Уже поздно, все устали, эмоции зашкаливают…
— Нет, — отрезал Громов. — Продолжайте, господин следователь. У нас есть факт покушения на убийство. Есть орудие преступления — гвардейский посох. Есть десятки свидетелей. Что еще требуется для возбуждения уголовного дела?
Мухин заерзал на стуле, который отозвался скрипом:
— Ну, понимаете, Василий Петрович… Гвардия — это особая структура. У них свои суды, свое начальство. Связываться с ними……
— Закон един для всех, — Громов выпрямился. — Или вы полагаете, что гвардейский мундир дает право на убийство?
— Но… господин адвокат… — следователь явно потел. — Гвардия… у них свои суды… свои порядки…
— Прекрасно! — отрезал Громов. — Пусть судят по своим порядкам. Но протокол вы обязаны составить. Со всеми показаниями. И передать преступника на гауптвахту, для будущего трибунала.
Мухин сдулся как проколотый шарик. Спорить с Громовым было себе дороже.
— Ладно… Понял… Сейчас все оформим…
Последовал утомительный период бюрократических процедур. Мухин скрипел пером, время от времени задавая уточняющие вопросы. Лариса сидела в углу, всхлипывая в кружевной платочек. Долгоруков застыл как статуя. Только вода продолжала капать.
— Итак, — Громов подвел итог. — гвардеец Долгоруков совершил вооруженное нападение на господина Ключевского. Мотив — попытка устранения свидетеля.
— Протестую! — Долгоруков наконец подал голос. — У меня не было мотива! Я вижу этого человека впервые в жизни!