Цены на нефть, упавшие в середине 80-х, ввергли саудовскую экономику в бюджетный дефицит, но королевская семья продолжала брать огромные «ссуды» в банках страны — и возвращала их крайне редко. Каждый большой бизнес регулярно платил «комиссионные» королевской мафии, чтобы «подмазать» продолжение своей деятельности. Принцы самолично конфисковывали земли и превращали их в свои вотчины; и это в дополнение к гарантированному доходу, который получал каждый член королевского дома ежегодно. Фамилия аль-Сауд стала синонимом коррупции, мздоимства и расточительности.
Нападение на Большую мечеть десятью годами раньше показало, что страна стоит на пороге революции. Из этой кровавой драмы королевская семья извлекла урок — для того, чтобы защититься от религиозных экстремистов, нужно направить их буйную энергию в нужное русло. Поэтому фанатикам была открыта дорога в ряды мутавы — дружины ревнителей благочестия, которые при поддержке полиции патрулировали общественные места и делали замечания в случае несоблюдения норм исламской морали. Члены мутавы получали небольшое пособие и созывали жителей на ежедневные молитвы, следили, чтобы женщины были должным образом одеты даже на пляже. В случае нарушения религиозных норм члены мутавы могли принять решение публично наказать нарушителя палками. В поисках ереси они имели право вторгаться в частные жилища и рабочие помещения. Ревнители благочестия объявили войну спутниковым антеннам и, разъезжая по городу на казенных джипах «Шевроле Субурбан», расстреливали их из служебного оружия. Официально известная как «дружина уполномоченных Комитета по содействию добродетели и предотвращению порока», мутава стала моделью для афганского «Талибана».
Принц Турки являл собой резкий контраст с остальными членами королевского дома. Благородный, интеллигентный и вежливый, он был человеком, которого многие подданные королевства знали и любили. Он вел замкнутую жизнь, и мало кто мог оценить широту его души. Турки пользовался привилегией участвовать в правлении, но при этом вел себя очень сдержанно. Он занимал скромный одноэтажный дом в Эр-Рияде, где жил с женой принцессой Нуф и шестью детьми. На выходные принц ездил на ферму в пустыне, где разводил страусов. Он носил неизменную саудовскую национальную одежду: длинную тунику до пят, называемую «тоуб», и бедуинку в красную клетку. Фундаменталисты уважали его за отличное знание исламских обычаев. Одновременно он выступал в защиту прав женщин, что импонировало сторонникам прогресса. Турки занимался разведдеятельностью на Ближнем Востоке, где операции часто были связаны с пытками и покушениями. Но за ним закрепилась репутация человека с чистыми руками. Его отец был царственным мучеником, а его мать Эффат стала единственной женщиной в истории Саудовской Аравии, которую все называли королевой. Все это объясняло его раннюю и быструю карьеру. Кроме того, Турки был внуком короля Абдул-Азиза и имел право на престол.
За пределами королевства Турки вел совсем другую жизнь. У него был дом в Лондоне и рабочая квартира в Париже. Он ходил по Средиземному морю на собственной яхте «Белый рыцарь». В гостиных Лондона и Нью-Йорка он слыл любителем бананового дайкири, но никогда не играл в азартные игры и не напивался. Турки привычно чувствовал себя в разных частях света и обладал теми добродетелями, которые окружающие обычно ценят.
ЦРУ тесно сотрудничало с Турки и его спецслужбой на протяжении всей афганской войны. Принц хорошо представлял себе, как управление выглядит изнутри, и знал американскую манеру вести дела. Некоторые высокопоставленные сотрудники ЦРУ считали его «своим человеком в Эр-Рияде», хотя другие полагали, что он делится информацией с большой неохотой и способен ввести в заблуждение.