Жасмин в миллионный раз пожалела, что не может играть более активную роль в управлении Аграбой, но теперь, когда она ступала по роскошной зале, только что вернувшись с улицы, это чувство стало еще ярче. Все помещение — от пола до потока — было покрыто сверкающим золотым орнаментом. Лестницу украшали выточенные из камня экзотические птицы, подобные тем, что расхаживали по саду. По колоннам плавало множество резных рыб, совсем как в море за окнами. Девочкой принцесса часами смотрела на крылья этих птиц, представляя, каково было бы просто взмахнуть ими и улететь. Увидеть мир сверху, не быть привязанной к какому-то одному месту. Девушка вздохнула. С тех пор ничего не изменилось. Как и отлитые из золота рыбки, она не может вырваться на волю. И, вероятно, так никогда и не сможет.
Жасмин заметила, что старший стражник Хаким, как всегда, был на месте и охранял султана. Переведя глаза дальше, ей пришлось сделать усилие, чтобы сдержать стон при виде Джафара, придворного визиря, стоявшего тут же с его надоедливым попугаем Яго. Девушку передернуло от отвращения, когда она почувствовала на себе его взгляд. Визирь ей никогда не нравился, а теперь, когда он так глубоко втерся в доверие к отцу, ее неприязнь лишь возросла. После смерти матери советник стал вездесущим, казалось, султан прислушивается только к его словам, и больше ничье мнение его не интересует.
Достигнув наконец конца зала, Жасмин подошла к отцу и поцеловала его в щеку. Потом повернулась в сторону гостя.
— Принц Андерс, — молвил султан, — это моя дочь, принцесса Жасмин.
Склонив голову, та неохотно протянула руку, чтобы вельможа, как заведено, смог приложиться к ней губами. Вместо этого он приблизил к ней свое лицо.
— Пожалуй, пришло время поцелуев, — легкомысленно заявил он.
Девушка отшатнулась, делая шаг назад, и в тот же миг Далиа и Раджа одновременно сделали шаг вперед, готовые защитить свою госпожу. Принц ретировался с довольно визгливым смешком, осознав, что, видимо, повел себя слишком дерзко.
— Может быть, завтра. Почему никто не рассказал мне о вашей ослепительной красоте?
— Забавно, но о вашей тоже не упоминали, — ответила принцесса. Резкие слова сами собой слетели с губ. Она невольно сравнила самодовольного принца с его кожей сероватого оттенка и безжизненными соломенными волосами с молодым человеком, которого повстречала на рынке. Девушка живо представила его густую черную шевелюру, непринужденное очарование… Вспомнив о браслете матери, она едва заметно покачала головой и вновь сосредоточилась на происходящем.
— Забавно, в Сконланде говорят то же самое. Очень смешно, — сказал принц Андерс, предприняв очередную, снова неудачную попытку пошутить. — Сразу видно, что у нас много общего.
Принцесса склонила голову.
— Неужели? — отрезала она, все еще негодуя, что он, как и все до него, судит ее исключительно по внешности. — У нас одинаковый титул, но на этом наше сходство заканчивается. — Слова эхом отразились от стен комнаты, а затем наступило неловкое молчание. Принцесса заметила, что отец переминается с ноги на ногу, и, даже не глядя в его сторону, чувствовала на себе горящий взгляд Джафара. Ей было известно, чего от нее ждут. Предполагалось, что она будет стоять здесь, словно красивый предмет интерьера, и делать вид, что очарована вниманием принца к своей персоне. Но она так устала быть всего лишь украшением зала, которое демонстрировали по мере надобности, а потом снова убирали, заперев в покоях. Она знала все тонкости придворного этикета, но вместе с тем изучала и историю. Уме-' ла безупречно провести чайную церемонию, но могла и перечислить по порядку всех правителей Аграбы за многие века ее существования. Прочитала труды величайших философов, знала поэзию разных стран, даже изучила военное дело, при этом не отлынивая от повседневных обязанностей принцессы. Но никто не интересовался ее мнением о союзниках или новых корабельных законах. Эти вопросы были в компетенции султана и Джафара, а ей предоставлялось решать другие важные вопросы, например, какую ткань выбрать для нового платья или какие цветы поставить в парадной столовой. Она раздраженно вздохнула.