"Господин, я пришел сюда не для того, чтобы вступать с вами в религиозные споры. Я принес вам приказ его превосходительства, моего господина эмира Арслана Таша, и жду вашего ответа".
"Почему ты уклоняешься, друг? Разве тебе не все равно, сражаешься ты за истинного пророка или нет?"
"Я не сражаюсь ни за какого пророка. Я просто служу Его Величеству".
"Это именно те слова, которые говорили люди, сражавшиеся против Пророка на службе у других правителей. Вот почему они были уничтожены".
Абу Джафар упрямо смотрел в землю. Он молчал.
Хасан повернулся к Юсуфу и Сулейману. Они стояли, словно прикрученные к подножию ступеней, и смотрели на него сверкающими глазами. Он спустился по ступенькам к ним, потянулся к плащу и достал браслет.
"Вы узнаете этот браслет, Сулейман?"
Сулейман стал белым как полотно. В уголках его рта собралась пена. Голосом, дрожащим от бездумного блаженства, он пробормотал: "Слушаюсь, господин".
"Иди и верни его владельцу".
У Сулеймана ослабли колени. Хасан снова полез в плащ. На этот раз он извлек гранулу, которую протянул Сулейману.
"Проглоти это, - приказал он.
Затем он повернулся к Юсуфу.
"Будешь ли ты счастлив, Юсуф, если я отправлю тебя вместе с Сулейманом?"
"О... Сайидуна".
Глаза Юсуфа сияли от счастья. Хасан тоже протянул ему гранулу.
Эмиссары эмира наблюдали за этой сценой с нарастающим трепетом. Вскоре они заметили, что в глазах обоих юношей появилось отстраненное, отсутствующее выражение, как будто они смотрели на совершенно чужой мир, невидимый для остальных.
Абу Джафар робко спросил: "Что все это значит, господин?"
"Ты увидишь. Я говорю вам: откройте глаза. Потому что то, что сейчас произойдет, еще никогда не случалось в истории человечества".
Затем он торжественно выпрямился и заговорил глубоким голосом.
"Юсуф! Зулейка ждет тебя в раю. Видишь ту башню? Беги на ее вершину и спрыгни. Ты попадешь в ее объятия".
Лицо Юсуфа сияло от счастья. С того момента, как он проглотил пилюлю, на него снова снизошел покой, какого не было уже долгое время. Чудесный, блаженный покой. Все было точно так же, как и тогда, когда он и двое его друзей отправились в рай. Как только он услышал приказ Хасана, он развернулся на пятках и помчался к башне с голубятней.
Затем, среди гробовой тишины, Хасан повернулся лицом к Сулейману.
"Есть ли у тебя с собой кинжал, Сулейман?"
"Вот он, сайидуна".
Три эмиссара инстинктивно потянулись к своим саблям. Но Хасан покачал головой и улыбнулся им.
"Возьмите браслет! Вонзи кинжал в свое сердце, и через мгновение ты сможешь вернуть его владельцу".
Сулейман с дикой радостью вцепился в браслет. Он прижал его к груди, а другой рукой вонзил кинжал в сердце. Все еще сияя от счастья, со вздохом облегчения он рухнул на землю у подножия ступеней.
Три эмиссара и все остальные, кто стоял рядом, застыли в ужасе.
Бледный и с усталой улыбкой Хасан указал на тело.
"Идите и посмотрите внимательно", - сказал он эмиссарам.
После некоторого колебания они повиновались. Кинжал был до рукояти всажен в тело юноши. Тонкая струйка крови пропитала его белую одежду. Даже в смерти его лицо все еще сияло блаженством.
Абу Джафар провел рукой по глазам.
"О всемилостивый Аллах!" - стонал он.
Хасан кивнул евнуху, чтобы тот расстелил на теле плащ. Затем он повернулся и указал в сторону башни.
"Посмотрите туда!"
Запыхавшись, Юсуф добрался до вершины башни. Его сердце колотилось в груди. Стражники на платформе башни стояли неподвижно. Он вскочил на крышу башни. Внизу он увидел море дворцов, башен и куполов, окрашенных в самые яркие цвета.
"Я орел. Наконец-то я снова орел", - прошептал он.
Он взмахнул руками, и ему показалось, что у него выросли крылья. Мощным рывком он взмыл в бездну.
Его тяжелое тело с глухим стуком рухнуло на землю.
Стоявшие рядом лошади дико взревели и отступили. Они толкались друг с другом и вносили беспорядок в ряды. Всадникам с трудом удалось их успокоить.
"Подойдите и осмотрите тело", - сказал Хасан эмиссарам.
"Мы видели достаточно", - ответил Абу Джафар. Его голос был все таким же слабым, как и раньше.
"Ну что ж, Абу Джафар. Доложи своему господину о том, что ты здесь увидел, как о моем ответе. И не забудьте сказать ему следующее: пусть ваша армия насчитывает тридцать тысяч человек, но ни один из них не сравнится с этим. Что касается угрозы великому визирю, передайте ему, что я знаю о нем нечто очень важное, о чем он узнает только через шесть, а может быть, и через двенадцать дней. Когда это произойдет, проследите, чтобы он запомнил меня и мое послание... Прощайте!"
Он приказал вывести лошадей эмиссаров. Абу Джафар и его помощники низко поклонились. Хасан распустил собранные войска. Его стражники унесли тела. Затем вместе со своей свитой он вернулся в свою башню.
Подавленные этим ужасным зрелищем, мужчины вернулись к своим обязанностям. Долгое время никто не находил слов, чтобы выразить свои мысли и чувства. Лишь постепенно языки исмаилитов развязались.
"Это правда! Сайидуна распоряжается жизнью и смертью своих подданных. В его власти отправить в рай кого угодно".
"Если бы он приказал вам, вы бы зарезали себя?"
"Я бы сделал это".
Их глаза лихорадочно блестели от жуткого страха и страстного желания доказать свою правоту Сайидуне, другим исмаилитам и всему миру.
"Ты видел, как побледнели их эмиссары? Как робел Абу Джафар?"
"Нет ни одного правителя, который бы сравнился с Сайидуной".
"Вы слышали, как он называл себя новым пророком?"
"Разве мы этого не знали?"
"Но в таком случае как он может служить египетскому халифу?"
"Может быть, все наоборот".
Федаины инстинктивно собрались на своем обычном месте у стены. Они смотрели друг на друга, бледнея, и никто из них не решался заговорить первым.
Наконец Обейда нарушил молчание.
"Сулейман и Юсуф теперь потеряны для нас", - сказал он. "Мы больше никогда не увидим их в этом мире".
Глаза Наима слезились.
"Вы знаете это наверняка?"
"Разве вы не видели, как евнухи уносили их тела?"
"Они теперь в раю?"
Обейда осторожно ухмыльнулся.
"Похоже, они были в этом уверены".
"А ты нет?" - спросил ибн Вакас.
"Сайидуна так сказал. Я не могу сомневаться в этом".
"Сомневаться было бы преступлением", - серьезно добавил Джафар.
"Теперь, когда мы их потеряли, все вокруг словно опустело", - уныло сказал ибн Вакас. "Сначала нас покинул ибн Тахир, а теперь они".
"Что случилось с ибн Тахиром? Что удерживает его? Он тоже теперь в раю?" спросил Наим.
"Только Аллах и саййидуна могут сказать", - ответил ибн Вакас.
"Было бы так здорово увидеть его снова", - сказал Наим.
"Боюсь, он пошел по тому же пути, что и его попутчики, - предположила Обейда.
"Самое странное, ваше превосходительство, - сказал капитан Абу Джафар эмиру Арслану Ташу по возвращении из Аламута в лагерь, - это не то, что юноши так быстро выполнили приказ своего господина. В конце концов, какой еще у них был выбор при таком жестоком командире? Больше всего нас поразила - даже ужаснула - та бездумная радость, с которой они бросились навстречу смерти. Если бы ваше превосходительство могло видеть, как блаженно сияли их глаза, когда он объявил, что после смерти они попадут прямо в рай! Даже тень сомнения не могла смутить их сердца. Их вера в то, что они вернутся в рай, в котором уже побывали однажды, была прочнее скал под Аламутом. Мои помощники могут подтвердить вам все это".