После еды они решили исследовать пределы отведенной им свободы. Казалось. они не были заключены в тюрьму или взяты под стражу, если не считать таковой молчаливого и вездесущего слугу. Райхан проверил дверь; слуга смотрел на него пристально, но не сделал ни единого движения. Потом Райхан отважно вышел в коридор. Его шаги удалились, легкие, но твердые, в них не было никакой неуверенности.
Вернулся он не один. С ним снова был госпитальер, но не тот, который доставил их в Крак. Сначала Айдан не узнал его. Долгое черное время прошло с тех пор, как рыцарь святого Иоанна приезжал на похороны Герейнта.
Он помедлил в дверях, войдя следом за Райханом, чернобровый и суровый. Он осторожно произнес по-арабски:
— Лорд принц, я подумал, что это можете быть вы.
— Брат Жиль, — сказал Айдан, улыбаясь помимо воли. — Вы ждали меня?
Госпитальер зримо расслабился и ответил улыбкой на улыбку.
— Возможно, не в такой компании.
Айдан засмеялся вслух:
— Я мог бы держать пари, что нет! Я был потрясен, узнав, что ваш орден поддерживает отношения с сарацинами. И вот я господин целой толпы сарацинов!
— Эту историю я с удовольствием выслушал бы, — отозвался Жиль, — если бы вы рассказали ее мне.
— Это довольно просто, — сказал Айдан. — Я усвоил уроки необходимости. Ассасин был моим учителем; султан — прилежным соучеником. Он отдал мне то, что его собственная необходимость воспрещала пускать в дело. Если говорить прямо, я был захвачен врасплох.
— Не более, чем был я, когда услышал, что прибыл тот, кто мог быть только вами, но в обличье сарацинского эмира. Это долгое летнее путешествие, даже для принца Каэр Гвент.
— Оно было… очень долгим. — Айдан не хотел произнести этих слов таким смертельно усталым голосом. — Тибо мертв. Вы знаете это?
Жиль скорбно кивнул.
— Немного времени спустя в Алеппо его сестра была ранена и едва не убита. В том, что она жива, нет заслуги моей охраны. Но я видел лицо убийцы. И я оставил на ней свою метку, хотя и слабую.
— На ней? — Жиль изумился, решив, что арабский язык подвел одного из них или обоих.
Айдан оскалился и заговорил на лангедокском наречии:
— Да, брат. Женщина. По крайней мере, существо женского пола; демоница с серебряным кинжалом. Вы никогда не слышали о Рабыне Аламута?
— Легенда, — отозвался Жиль, — ночной ужас.
— Самый настоящий. Я записал на ее счет две жизни; третьей, если Бог пожелает, будет ее смерть.
Жиль не произнес ни слова.
— Да, — сказал Айдан. — Да, она подобна мне. Моя глупость, что я не верил; что я видел ее, знал о ней и никогда не думал, что она может быть смертью, преследующей меня. — Он тяжело дышал, руки его сжались в кулаки. Он с усилием взял себя в руки. — Она древнее, чем я, и сильнее. Она хорошо охраняет свое логово; долгое время она не пускала меня внутрь. И все же, вероятно, Господь услышал меня. Он послал навстречу мне ваших братьев именно тогда, когда я думал, как сокрушить стену магии, которой она перегородила дорогу на Масиаф. Один я никогда не собрал бы достаточно силы. Вместе с вашими братьями, огражденный их человеческой сущностью, я проник через стену. Теперь я внутри, и путь открыт. Я в неоплатном долгу перед вами и вашим братством.
Жилю понадобилось время, чтобы осмыслить все это: время, которое Айдан с радостью предоставил, потому что сам он уже едва держался на ногах, отчаянно усталый. Наконец госпитальер промолвил:
— Не вижу здесь никакого долга, кроме долга перед Господом. Я обещал вам всю помощь, какую только сможет предоставить орден; обещание было дано свободно, не за плату. И мы тогда даже не знали, будет ли оно исполнено.
— И все же оно было дано. Я запомню. — Так он сказал и тогда, во дворе Аква Белла, годы назад, если считать по времени, отмеряемому душой.
— Вы ожидаете, что мы отпустим вас, — произнес Жиль.
Айдан поднял голову. Госпитальер вздрогнул от света в его глазах.
— Вы можете задержать меня?
— Скорее всего, нет, — ответил Жиль. — Но во имя вашей жизни мы должны попытаться.
— Нет, — сказал Айдан. — вы, прежде всего, боитесь, что я могу разжечь пожар, который опалит даже вас в ваших замках на границах исламского мира. Как я могу уверить вас, что рискую только собой?