Глядя в зеркало заднего вида, Грофилд гадал, под тем ли углом оно стоит: он не видел ничего, кроме стены мрака. Схватившись за руль левой рукой, он быстро передвинулся, изогнулся и посмотрел в заднее стекло. Зеркало не лгало: видимость была не больше, чем на фут. Дорога, окрашенная светом стоп-сигналов, казалась мрачно-багровой. А за этим пятном до самого края света простиралось черное, пустое и слепое ничто.
Грофилд снова посмотрел вперед. Элли тоже оглянулась и спросила:
— В чем дело?
— Ни в чем. Я размышляю, только и всего. — Он думал о ее рассказе. Грофилд верил ей – и тому, что она рассказала, и тому, как рассказала. По ходу рассказа она иногда колебалась, и это наводило на мысль, что Элли говорит не всю правду, но он был убежден, что хотя бы часть правды она ему открыла.
И тем не менее оставались вопросы. И Грофилд решил задать ей один.
— Ты берешь на себя столько хлопот, ты рискуешь головой. Думаешь, оно того стоит?
— Что-что?
— Зачем пытаться спасти жизнь генерала Позоса, рискуя собственной? Если он такой подонок, зачем тебе это?
— Потому что он человек. Потому что ни один человек не должен лишать другого жизни, это анархия, это…
— Хорошо, хорошо, хорошо! — Он понял, что сейчас начнется проповедь на тему «не судите, да не судимы будете», а Грофилд предпочел бы обойтись без этого. Он спросил:
— Ну, а тебе-то генерал кем приходится? В каких вы отношениях?
— Мы встречались, только и всего. «Привет, как здоровье, славная погода». На приемах и при сходных обстоятельствах.
— Тогда как ты с этим связана? Ты знаешь, о чем они болтают, ты слышала, как губернатор говорил о том, что он собирается сделать с Герреро. Какова твоя роль во всем этом? Ты дочь губернатора?
— Нет. Дочь врача.
Грофилд посмотрел на нее и понял, что она говорит серьезно: глаза ее были широко раскрыты. Он снова уставился на дорогу.
— Большой Эд Фицджералд?
— Доктор Эдгар Фицджералд. Его считают выдающимся врачом. Он мой отец.
— Он знает о Хоннере и о…
— Нет. Я знала, что творится неладное и папа встревожен. В конце концов он рассказал мне, что они собираются сделать. Что он собирается сделать. Я пыталась его отговорить, заставить подумать, осознать, что он замыслил, но он ослеплен иллюзией доброго дела и грядущего всеобщего блага…
— Цель оправдывает средства. — Она горько улыбнулась.
— Он сказал мне, что в Библии об этом говорится дважды. Первый раз — положительно, второй — отрицательно. Там утверждается, что цель не оправдывает средства, но говорится, что всякое дерево познается по плодам его. Стало быть, от хорошего дерева и плоды хорошие, а значит, цель оправдывает средства.
— Он похоронил свою совесть под тонною ничего не значащих слов.
— Щедро сдобренных идеалами. Я заявила ему, что предупрежу генерала Позоса, когда он прибудет в Акапулько. Понимаешь, я не знаю, как увидеть его раньше, он где-то в Тихом океане, с кучей шлюх. Поэтому я пригрозила, что поеду в Акапулько, а он попытался запереть меня в моей комнате, но я оттуда выбралась. Тогда отец, наверное, все рассказал губернатору, это вполне в его духе. Губернатор его успокаивал, говорил ему этим своим добрым, тихим, доверительным голосом, обняв за плечи:
«Да не переживай ты, Эд, найдем мы твою маленькую девочку, отвезем в безопасное место, и ничего с ней не случится». А потом сказал Хоннеру: «Найди эту маленькую сучку, неважно, во что это обойдется. Не подпускай ее к Позосу». А когда Хоннер пожелал узнать, в каких пределах он может действовать свободно, губернатор улыбнулся ему и сказал: «На ваше усмотрение». Такие у него взгляды: зло, творимое во благо, оправданно. Вы нанимаете человека, сообщаете ему вашу благую цель, а когда он спрашивает, как добиться этой благой цели, вы говорите ему: «На ваше усмотрение». Сейчас это следует понимать так: если получится, оставьте ее в живых, но главное — не дать ей поговорить с генералом Позосом.