- Алан! Сука дверь открой! - долбанули с той стороны.
Браун только головой покачал и пошел на кухню, достал из холодильника бутылку водки. Все хорошее настроение, что сумел ему вернуть Денни, улетучилось. Осталась только черная дымка, да горечь во рту. Опять нарвался на придурка. Почему ему так везет?
Сев за стол, скрутив крышку, налил в стопку и выпил, не ощутив ни вкуса, ни градуса.
- Черт, - опустив голову на стол, - а ведь он мне понравился.
Дни полетели сменяя друг друга. С Егором Алан разговаривал как незнакомец: здрасти-досвидания. От разговоров на тему выяснения отношений он уходил, говоря "все кончено, да и не начиналось толком". В итоге Егор отстал. Как и раньше работали в соседних помещениях, но только лишь здоровались и не более.
Алан вновь и вновь вызывал Денни. Доходило до того, что делал это среди недели. От чего пытался сбежать и сам не понимал. От чего так было тревожно и муторно, тоже. День за днем становился словно в серой дымке. Прозрение же настигло его в тот момент, когда он увидел, как Егор откровенно флиртует с одной из новеньких женщин на этаже, в одной из соседних фирм.
Влетев в курилку, став свидетелем того, как Егор недвусмысленно положил руку ей ниже талии и пощупал, а она не отстранилась, что уже говорило само за себя, судорожно выдохнул. Алан закусил губу, стоя с зажженной сигаретой и глядя в окно. Понимая, что в нем взыграла ревность, не ребенок чтобы не понимать, что происходит, он перемалывал события и прекрасно понимал - не смог бы дать ему, даже сейчас, когда осознал, что влюбился. Одно только ощущение в себе и все, вся шерсть дыбом, выть хочется и скулить от страха. Нет, даже сейчас он не ляжет под него.
В курилку вошли, кто-то поздоровался, и он автоматом кивнул. Кто-то кому-то сообщил, что это Алан-гранит и обижаться на него нельзя, ведь он такой душка и такой понимающий. Все прошло мимо него, даже то, что фильтр оплавился. Опомнился только тогда, когда у него его изъяли.
- Обожжешься. - Раздался голос Егора как через вату.
- Похуй. - Выдохнул Алан.
- Ты в порядке? - взволнованный голос, после чего Алан опомнился только разговаривающим с очередным клиентом.
И до конца смены он был словно в полудреме, затем поездка до дома и вызов Денни. Что было с ним в тот момент он и не запомнил. Просто тупое марево перед глазами. Очнулся в квартире, где все было вверх дном и записка от Денни, что с ним все в порядке, а погром следствие их игр, не более. Это у них было заведено, так как в первый раз, когда нашло затмение на Алана, и он утром увидел приблизительно туже самую картину, что и сейчас, то жутко испугался. В итоге, если были подобные срывы, то Денни оставлял записки, дабы он был спокоен.
После всего этого утро и опять на работу.
Алан обмер. Он стоял напротив НЕГО. Эти глаза, эти бритвы и снайперские пули в одновременном соотношении силы взгляда и мощи гипнотической, заставляли тело неметь, ноги подгибаться.
- Ты же умер… - едва прошептал Алан.
- Как видишь, нет. - Усмехнулся Степан. И усмехнулся не так. Иначе. Холодно, жестко, глаза нисколько не играют, нет тех смешинок-издевателей. - А ты, как я посмотрю, также жив живехонек, да?
Алан отступил и уперся спиной в стену. Проулок, вечер, на улице никого и как назло телефон сдох. И дома никого, никто не ждет, никому не нужен.
- Кот, не трясись ты так. - Устало проговорил Степан. Сделал шаг вперед, уперся одной рукой в стену рядом с лицом Алана, от чего тот нервно сглотнул. - Не боись, я здесь не по твою задницу. - Он скривил губы. - Я тут, как бы с извинениями.
- Что? - выдохнул в ответ абсолютно белыми губами замерший мужчина.
- А то самое. Мои котята к тебе пришли. - Он вздохнул, покусал губу, - Алекс был слишком груб. Психовал он тогда. Ты ведь знаешь причину, так?
Алан только кивнул, хорошо помня, как тот косоглазый придурок издевался над ним.
- А ему нельзя было так поступать с одним из моих котиков. Ему простительно безумие, слишком привязался он ко мне, но непростительно в тот же момент, ибо ты к делу вообще левый. - Степан осторожно положил руку на его щеку, ощутил, как того колотит, улыбнулся довольно мягко, - не трясись ты так, это наша последняя встреча. Киса, я больше к тебе не приду, как и мои котята. Если тебе будет от этого легче, то Алекс чутка сдох. Леон нет, он у нас якорь в этом мире. Единственный из нашего трио еще нормальный.
Стоя в проулке, в кромешной тьме эмоций, ощущая теплую ладонь на щеке, ощущая липкие путы страха перед этим монстром, и не понимая причины его мягкости, Алан был готов взвыть сиреной прося о помощи хоть кого-нибудь. Степан же приблизился еще ближе, придавил своим телом дрожавшего мужчину к стене и накрыл его губы своими. Мягко, приподнимая за подбородок, другой рукой прижимая к себе за талию, заставляя успокоиться. И это подействовало. Отрезвляюще.
Алан со всей силы оттолкнул Степана, абсолютно не желая его прикосновений, но все еще боясь применить кулаки, подрагивая, уставился на него затравленно. Степан от толчка отошел на несколько шагов назад и уткнулся в стену. Глаза блеснули, на лице просияла улыбочка.
- Что котя, попку для хахаля бережешь?
- Не твое дело! - зарычал Алан.
- Ты прав, котя, не мое. Больше не мое. Помнишь, я тебе запретил ноги раздвигать, только самому доминировать? - Степан отлип от стены и шагнув к Алану и пихнув его в грудь, прижал рукой шею. В расширившиеся глаза посмотрел и улыбнулся довольным зверем, - я тот запрет отменяю. Я больше к тебе не приду. Никогда. И задница твоя теперь мне не принадлежит. Так что, если есть самец на примете, бери и хватай за яйца, ему понравится. - Он приблизился вплотную и шепнул, - а теперь я тебя засосу, и не смей толкать меня или кусаться, иначе загну раком и выебу, прям тут. Понял, котя? - спросил монстр, а Алан на несколько секунд замер, сглатывая, смотрел в эти холодные глаза, после чего медленно кивнул. - Хороший котик, кому-то достанется отличная задница!
Степан заставил Алана возбудиться от поцелуя, ибо его руки блуждали по всему телу, трогали везде, прижимали к себе. Но дальше он не пошел. Отстранился от тяжело дышавшего мужчины и осмотрев его, хмыкнул и сказал "прощай!", развернулся и исчез из жизни Алана Брауна. Навсегда.
Алан сполз по стене на землю. Сейчас нахлынул страх, осознание, облегчение и недоверие. Степан ушел. Навсегда ли? Кто его знает?! От встречи с этим уродом его жизнь перекосило так, как взрыв город не исковеркал!
- Алан! - мягкие руки коснулись плеча, повернули голову. - Алан, тебе плохо?
Егор. Сука Егор, где ты был, когда… а, ну да, мы же как бы не вместе…
Алан отодвинул руки Егора и медленно встал. Отвернул лицо.
- Алан, что случилось? - не отставал от него приставучий подвид пиявки с маркировкой "Я самец - трахаю только Я!"
- Отвали. - Алан выпутался из опять легших на него рук и пошел куда шел - домой.
- Алан! - схватив его за плечо и разворачивая, Егор встревоженно осматривал его лицо. - Алан, ты бледный. Тебе плохо?
- Ты что-то хотел, Егор? - устало спросил Алан.
- Что с тобой случилось? - напирал и настаивал "самец".
- Все замечательно. Устал, присел отдохнуть, сейчас домой иду. Что-то еще рассказать? Нет? Тогда все, можешь отцепиться, я иду домой.
Егор недоверчиво покосился на него, но удерживать не стал. Слишком крутой нрав у этого парня. Слишком он обидчив. И оставить его одного было бы неправильно. Слишком уж нравился он Егору. Слишком уж у него весь мир закрутился вокруг этого недотроги.
Алан шел медленно, словно плыл, а Егор шел сзади, крадучись и осматриваясь по сторонам. Слишком странным было поведение его несостоявшегося любовника. На подходе к дому шаги у Брауна были более уверенными, его перестало "качать" и Егор замедлился.
Когда Браун скрылся в подъезде, его провожатый, сам не зная почему, остался во дворе, присел на лавочку и сам себе пытался объяснить это. Минут двадцать пытался объяснить. И еще столько же просидел бы, если б не увидел машину. Это была та самая машина, что и тогда, когда они поцапались. Решив, что узнает все, Егор шагнул в сторону, перекрывая проход довольно молодому парню в дорогом пальто.