— В вашем положении есть несомненные преимущества, — пробормотал Лоркас. — Кто не прочь стать владетелем горного предела — или, если уж на то пошло, какого бы то ни было предела? Жить в замке под одной крышей с лиссолет Стелани! Я бы не отказался.
— Сами по себе эти обстоятельства, может быть, и привлекательны, но они не помогут мне установить личность обидчика!
— Если допустить, что обидчик существует.
— Существует! Кто-то провел меня на борт «Берениции», кто-то заплатил за билет до Брюс-Танзеля!
— Брюс-Танзель — далекая планета. У вашего врага, видно, деньги водятся.
Эфраим крякнул:
— Кто знает, сколько денег у меня было с собой? Не исключено, что на билет ушли все озоли из моего кармана.
— В этом была бы определенная ирония, — согласился Лоркас. — В таком случае замысел вашего врага не лишен своеобразного изящества.
— Существует и другая возможность, — размышлял вслух Эфраим. — Что, если всю мою теорию следует вывернуть наизнанку?
— Любопытный вопрос. Наизнанку — в каком смысле?
— Что, если я совершил отвратительное преступление, и одно воспоминание о нем настолько для меня невыносимо, что я впал в беспамятство — после чего некий доброжелатель, а не враг, отправил меня как можно дальше от Маруна, чтобы я избежал расплаты за преступление?
Мато Лоркас не удержался от скептической усмешки:
— В моем обществе, по крайней мере, вы вели себя благопристойно.
— В таком случае каким образом я потерял память сразу после того, как попрощался с вами?
Лоркас помолчал несколько секунд:
— В этом может и не быть никакой особенной тайны.
— Мудрецы Нуменеса в тупике. А вас решение моей загадки озарило, как только вы о ней услышали?
— Я знаю одного полезного субъекта — только он не мудрец, — ухмыльнулся Лоркас и тут же вскочил на ноги.
— Пойдемте, навестим его.
Эфраим с сомнением встал:
— Насколько это безопасно? Вдруг во всем виноваты вы? Не хочу опять очутиться на Брюс-Танзеле.
Лоркас рассмеялся:
— Вы больше не рун. У рунов нет чувства юмора. Они ведут жизнь настолько сумасбродную, что любая нелепость им кажется в порядке вещей. Уверяю вас, не я ваш тайный враг! В любом случае, даже если бы я украл ваши деньги, я сам сбежал бы на Брюс-Танзель вместо того, чтобы тратить их на вас.
Эфраим едва поспевал за Лоркасом. Тот продолжал болтать на ходу:
— Мы направляемся в довольно странное заведение. Хозяин — большой чудак. Злые языки говорят, что у него сомнительная репутация. На сегодняшний день его теории вышли из моды — теперь популярен бенкенизм, в колледже только и говорят, что о бенкенистах. Они придерживаются принципа стоической невозмутимости по отношению ко всему, кроме их собственных внутренних норм, а нумерованные микстуры Скогеля существенно подрывают убежденность в реальности таковых норм. Что касается меня, я отвергаю любые моды и поветрия — кроме тех, которые я изобрел сам. Знаете, чем я увлекся в последнее время?
— Чем?
— Руническими пределами! Родословными, накоплением и растратой наследств, поэзией и напыщенными декламациями, церемониальными курениями, легендами о галантных героях, утонченными любезностями и романтическим бахвальством, безумствами эрудитов и учеными изысканиями. Монографии рунов знамениты по всему Скоплению — о них знают даже в Ойкумене, представляете? А вы знаете, что руны вообще не занимаются спортом? У них и понятия такого нет. Никаких игр, никаких легкомысленных развлечений — даже для детей!
— Мне это в голову не приходило. Куда мы идем?
— Вон туда, вверх по улице Смышленой Блохи... Понятное дело, вы не прочь узнать, почему эту улицу так называют.
Пока они шли, Лоркас рассказывал скабрезную притчу. Эфраим пропустил ее мимо ушей. Обогнув очередной угол, они оказались на улице, где преобладали специализированные и даже сомнительные заведения — киоск, торговавший жареными улитками, пассаж для любителей азартных игр, кабаре, украшенное красными и зелеными фонарями, бордель, магазин новинок, туристическое агентство, лавка с витриной, изображавшей стилизованное дерево жизни — золотистые фрукты на ветвях служили рекламными ярлыками-ценниками, но кто-то украсил прописные наименования товаров таким количеством капризных завитушек, что они практически не поддавались прочтению. Здесь Лоркас остановился:
— Только говорить буду я — если Скогель не задаст вопрос, обращаясь непосредственно к вам. Его чудные манеры всех отпугивают — но я-то знаю, это напускное. Подозреваю, по крайней мере. Так или иначе, ничему не удивляйтесь. Кроме того, если Скогель назовет цену, сразу соглашайтесь, даже если у вас есть возражения. Скогель не выносит любителей торговаться. Ну, пойдемте, попытаем счастья!