— Неужели? — тихо отозвалась Стелани. — Очень сожалею. И все же тот, кто отваживается бродить по задворкам Порт-Мара, тем самым берет на себя ответственность за последствия. Кроме того, кайарх оказался в весьма и весьма сомнительной компании.
— Мы все глубоко обеспокоены происшедшим, — продолжала Сингалисса, — и, конечно же, сочувствуем кайарху. Он привез из Порт-Мара знакомого, некоего господина Лоркаса — кажется, так его зовут?
Полное отсутствие реакции со стороны лиссолет выглядело бы дружелюбнее мимолетного движения ее головы. Стелани обратилась к Эфраиму тоном, по звонкости и мелодичности не уступавшим голосу ее матери:
— Кто же так бессердечно с вами обошелся?
За Эфраима ответила Сингалисса:
— В данный момент кайарх предпочитает не вдаваться в подробности.
— Но унижение кайарха оскорбляет нас всех! Мы обязаны разобраться в этой истории.
— Совершенно справедливо, — подтвердила крайке.
Эфраим наблюдал за спектаклем с мрачной улыбкой:
— Мне почти нечего сказать. Я настолько же озадачен, как и вы — пожалуй, больше вашего.
— Больше нашего? — удивилась Стелани. — Мы ничего не знаем.
Сингалисса поспешно вмешалась:
— Кайарх и его знакомый устали от долгого пути — им пора отдохнуть и освежиться.
Снова повернувшись к Эфраиму, она спросила:
— Надо полагать, вы займете почетные покои?
— Не вижу причины нарушать традицию.
Повернувшись, Сингалисса жестом подозвала убеленного сединами широкоплечего служителя — на нем, помимо черной с алыми нашивками ливреи Бен-Буфаров, были черная бархатная треуголка и расшитая серебром мантия из того же материала:
— Агнуа! Принесите кайарху все, что ему потребуется, из Северной башни.
— Сию минуту, ваше благоволение! — старший камергер Агнуа удалился.
Крайке Сингалисса вела Эфраима по сумеречному залу. Со стен взирали многочисленные портреты усопших кайархов — каждый пытался передать потомкам некую сокровенную мудрость напряженным взглядом и движением руки, приподнятой в безмолвном приветствии.
Им преградила дорогу пара высоких, окованных железом дверей с маслянисто-черными чугунными головами горгон — по-видимому, плод мыследействия[43] давно забытого кайарха. Сингалисса остановилась у тяжелых дверей. Эфраим подошел, чтобы распахнуть их, но не мог обнаружить механизм, открывающий замок.
— С вашего позволения, — сухо произнесла Сингалисса и нажала на выпуклую деталь орнамента над головой горгоны. Двери тихо открылись.
Они вошли в длинный вестибюль, напоминавший скорее галерею трофеев. Вдоль стен тянулись массивные полки, заставленные бесчисленными антикварными редкостями, коллекциями, образцами, изделиями из камня, дерева, керамики и стекла, заключенными в хрустальные кубики насекомыми, эскизами, картинами, каллиграфическими декоративными пластинками, Книгами Деяний и тысячами других томов, толстых кожаных папок и монографий. Длинный стол посреди галереи озаряли мягким светом две лампы с зелеными стеклянными абажурами. Портреты кайархов и крайке, висевшие над полками, провожали глазами проходивших внизу.
Галерея трофеев выходила в огромное помещение с высокими сводами и почерневшей от древности деревянной обшивкой стен. Пол устилали ковры с каштановыми и синими узорами на черном фоне. Из высоких узких окон открывался вид на долину.
Крайке указала на дюжину сундуков, стоявших у стены:
— Вещи Дестиана — он полагал, что ему суждено занимать эти покои. Естественно, он раздражен неожиданным поворотом событий.
Сингалисса шагнула к стене и прикоснулась к кнопке. Почти мгновенно появился старший камергер Агнуа:
— Слушаю, ваше благоволение?
— Удалите все, что принадлежит кангу Дестиану.
— Будет сделано, ваше благоволение, — камергер ушел.
— Известно ли вам, как умер Йохайм? — спросил Эфраим.
Крайке с подозрением взглянула на Эфраима и сразу отвела глаза:
— Вам ничего не говорили?
— Я знаю только то, что его убили в стычке с горджетской бандой.
— Мне почти нечего к этому добавить. Йохайм был во главе отряда, изгонявшего горджетских меркменов. Кто-то выстрелил ему в спину. Дестиан собирался организовать ответную вылазку после облачения.
— Дестиан может собрать дружину и совершать вылазки по своему усмотрению. Я ему не помешаю.
— Вы не намерены в них участвовать? — в звучном голосе Сингалиссы появился резковатый ледяной оттенок.