— Никто из моих людей не притязает на этот подвиг, — прогремел Госсо. — Я долго наводил справки, но впустую.
— Подозрительная ситуация.
— С твоей точки зрения? Несомненно! — веки Госсо слегка расслабились, он даже перестал угрожающе клониться к экрану, откинувшись на спинку кресла. — А ты где был во время стычки?
— Далеко, очень далеко. Во дворце коннатига на Нуменесе. Я узнал много нового, и в частности понял следующее: горджетские вылазки в Шаррод и нападения шардов на Горджетто обходятся нам обоим слишком дорого, катастрофически дорого. Предлагаю перемирие.
Жилистый рот Госсо растянулся, обнажив зубы — Эфраим не сразу понял, что это была не усмешка, а гримаса напряженного размышления.
— Твое наблюдение достаточно верно, — сказал наконец Госсо. — И в Горджетто, и в Шарроде почти никто не доживает до преклонного возраста. Все мы умрем, однако, рано или поздно. Если я откажу воинам Горджетто в радости причинять горе и разрушение шардам, чем они станут заниматься?
— У меня свои проблемы. Уверен, что вы способны найти достойный выход из положения.
Госсо склонил голову набок:
— Безделье и скука доводят бойцов до бешенства. Регулярные вылазки выпускают пар из котла, становится легче жить.
Эфраим сухо произнес:
— Каждого, кто подвергает сомнению ваш авторитет, можете известить о том, что я бесповоротно решил положить конец междоусобице. Я предложил почетный мир, но поголовная мобилизация в Шарроде приведет к полному уничтожению Горджетто. Изучая пандекты, я понял, что у меня есть такая возможность, хотя тотальная война унесет много жизней — прежде всего горджетских жизней, так как наши паруса преобладают в воздухе. Перемирие выгоднее с любой точки зрения.
Госсо отделался язвительным смешком:
— На первый взгляд может быть и так. Не забывай, однако — тысячу лет мы ликовали, насаживая шардов на копья! В Горджетто мальчик не становится мужчиной, пока не прикончит своего первого шарда. И все же... Твои побуждения понятны. Я подумаю.
Салон вдохновений и неофициальных приемов находился на третьем этаже приземистой башни Арджер-Скирд. Эфраим ожидал увидеть помещение умеренных пропорций, но перед ним открылся зал больше двадцати метров в длину и не меньше двенадцати метров в ширину, с полом, выложенным плитами черного и белого мрамора. Шесть высоких окон пропускали странный оливково-зеленый свет, характерный для перехода от умбера к зеленому роуэну. Мраморные пилястры делили стены на несколько неглубоких ниш, отделанных известью, пропитанной акварелью светлого коричневато-оранжевого оттенка. Во всех нишах стояли массивные полированные вазы метровой высоты, вырезанные из черно-коричневого порфира — плоды мыследействия. Из наполнявшего вазы чистого белого песка торчали лишенные запаха пучки сухой травы. По четырем сторонам стола трехметровой ширины и семиметровой длины были расставлены четыре скоромные ширмы. Напротив каждой стояло кресло.
Агнуа спешил навстречу:
— Ваше могущество прибыли немного преждевременно. Боюсь, что наши приготовления еще не закончены.
— Я нарочно пришел пораньше.
Эфраим осмотрел зал, после чего обратил внимание на стол и тихо спросил:
— Кайарх Йохайм часто посещал этот салон?
— Он любил сюда приходить, ваше могущество, если собиралась не слишком шумная компания.
— Какое место отведено для кайарха?
— Вот это, ваше могущество — вот место кайарха, — Агнуа указал на кресло у дальнего края стола, обращенное ко входу.
Эфраим, уже привыкший подмечать бессознательные проявления внутренних колебаний камергера, внимательно посмотрел на него:
— Кайарх Йохайм сидел в этом кресле? Оно ничем не отличается от остальных.
Агнуа смутился:
— Кресла приказала поставить высокородная Сингалисса.
Эфраиму стоило большого труда не взорваться:
— Разве я не распорядился игнорировать ее указания?
— Действительно, теперь я припоминаю ваше распоряжение, — развел руками камергер. — Но я привык машинально подчиняться ее влиянию, особенно в том, что касается несущественных мелочей.
— Вам это кажется несущественным?
Агнуа поморщился и облизал губы:
— Я смотрел на этот вопрос с другой точки зрения.
— Таким образом, установленное вами кресло — не то, которым обычно пользовался кайарх?
— Нет, ваше могущество.