Насытившись, Глиннес откинулся спиной на мшистую кочку и некоторое время размышлял, глядя на закат. Море отражало небесное великолепие цветов с прямодушием гениального художника, лишь изредка нарушавшимся темной морщиной зыбкой пологой волны.
Дюиссана сидела, обхватив руками колени, и не говорила ни слова.
Глиннес раздраженно поднялся на ноги и столкнул катер на воду, после чего жестом позвал Дюиссану: «Поехали!» Девушка залезла в лодку. Катер быстро пересек пролив, обогнул косу и приблизился к вельгенской пристани.
У причала покачивалась большая белая яхта, принадлежавшая, насколько было известно Глиннесу, лорду Дженсиферу. На борту происходило что-то необычное — все иллюминаторы ярко горели.
У Глиннеса яхта вызвала тревожное недоумение. Неужели лорд Дженсифер принимал гостей сегодня, после набега старментеров? Странно. Разумеется, он никогда не понимал и не надеялся понять аристократов. Дюиссана же, к его изумлению, поспешила к яхте, как только выпрыгнула из катера. Вспорхнув по трапу, она исчезла в салоне. Глиннес узнал послышавшийся из открытой двери голос Дженсифера: «Дюиссана, драгоценнейшая, что тебя...» Окончание фразы пропало — дверь закрылась.
Глиннес пожал плечами и вернул катер в бюро проката. Когда он возвращался по набережной, лорд Дженсифер позвал его с яхты: «Глиннес! Зайди к нам на минутку, сделай одолжение!»
Глиннес безразлично поднялся по трапу. Дженсифер хлопнул его по спине и провел в салон, где расположилась дюжина гостей в модных нарядах — аристократы из числа приятелей хозяина — а также Акадий, Маруча и Дюиссана, теперь накинувшая поверх белой хламиды красный плащ, позаимствованный у одной из присутствовавших дам.
«А вот и наш герой! — объявил Дженсифер. — Его хладнокровие спасло двух восхитительных шерлей от печальной участи, ожидавшей их в руках старментеров. В нашей великой скорби мы, по меньшей мере, можем быть благодарны за такое благодеяние».
Глиннес ошеломленно озирался посреди салона. Ему казалось, что он видит возмутительно нелепый сон: Акадий, лорд Дженсифер, Маруча, Дюиссана и он собственной персоной — курьезный спектакль!
«Я почти ничего не знаю о последних событиях, — сказал Глиннес. — Кроме того, что старментеры захватили стадион».
«Большинство пребывает в таком же неведении», — отозвался Акадий. Сегодня словоохотливый ментор тщательно выбирал выражения, казался необычно подавленным и отстраненным: «Старментеры заранее составили поименный список заложников. Захвачены триста человек — не больше и не меньше, все люди видные и влиятельные — а также примерно двести девушек. За каждого из трехсот заложников требуют выкуп — как минимум сто тысяч озолей. Никто не упоминал о выкупе девушек, но мы сделаем все, чтобы их вызволить».
«Значит, с бандитами уже связались?»
«Само собой. Они тщательно подготовились — им хорошо известны финансовые возможности каждого заложника».
Лорд Дженсифер не упустил случая отозваться о себе и своих друзьях с шутливым пренебрежением: «Таким образом, репутация тех, кто не удостоился внимания пиратов, существенно пострадала. Мы воспринимаем свою удачу, как оскорбление».
Акадий продолжал: «Исходя из неких соображений, по-видимому, достаточно обоснованных, меня назначили сборщиком выкупа, за каковую услугу я должен получить вознаграждение — не слишком большое, уверяю тебя, порядка пяти тысяч озолей, причем работа предстоит немалая».
Глиннес слушал и не верил своим ушам: «Значит, в общей сложности сумма выкупа составит... триста раз по сто тысяч...»
«Тридцать миллионов озолей, совершенно верно. Неплохая выручка за один день, как по-твоему?»
«Шанс угодить на прутаншир тоже не следует сбрасывать со счетов».
Акадий сделал кислую мину: «Варварский пережиток. Какие преимущества дают пытки? Старментеры все равно возвращаются».
«Поучительное зрелище, полезное для народа! — возразил Дженсифер. — Подумайте о плененных девушках — в их числе могла оказаться моя бесподобная Дюиссана!» Аристократ обнял Дюиссану за плечи и добродушно-отечески прижал ее к себе: «Никакое возмездие за такое преступление на выглядит чересчур жестоким. Не в моих глазах, по крайней мере».
Часто моргая и приоткрыв рот, Глиннес переводил взгляд с Дженсифера на Дюиссану и обратно — Дюиссана с трудом скрывала веселье, будто ей и лорду было известно что-то забавное, о чем остальные еще не догадывались. Что случилось? Весь мир сошел с ума? Или он все еще видит абсурдный, нездоровый сон?