- У-увидеть? – удивилась Эми. Никто еще такого не просил. Разве она уже не показала Рине, где находится метка? – Она, кхм, не в том месте… будет неловко…
- Забудь, - отмахнулась Рина и пошла дальше. – И каково быть камигакари? Наверное, просто? Никто не заставляет работать. Ты слишком важна для этого.
Эми неохотно шла за девушкой. Раскидистые деревья окружали тропу, за деревьями явно давно не ухаживал садовник. Дома позади не было видно, сохэи не шли за ней. Вот тебе и стражи.
- Не далеко мы ушли? – спросила Эми. – Конюшня ведь на землях храма?
- Конечно, - беспечно сказала Рина. – За поворотом. Знаю, ты не можешь уходить отсюда без сохэев.
Девушка резко повернула налево. Лес закончился, и они оказались на небольшой огражденной поляне с простой конюшней. Четыре лошади щипали припорошенную снегом траву. Две лошади были коричневыми, еще одна отличалась черными ногами и мордой, а еще была черная с одной белой ногой. Одна подняла голову и заржала, но другие не отрывали головы от земли, поедая траву.
Рина подошла к деревянной ограде, прижалась к ней спиной, положив плечи на облезшую белую краску верхней палки. Она улыбнулась Эми.
- Ну как, мисс камигакари?
Эми подавила гримасу. Она надеялась, что Рина забыла об этом вопросе.
- Это почти как быть мико, но с большими… ограничениями.
- Ограничения не так и плохи, - Рина пинала траву. – Тебя избаловали? Красивый сохэй всегда рядом, можно позвать, и другие мико сделают все дела, так что ничто не повредит твоему здоровью Серьезно. Это звучит круто.
Стараясь не хмуриться, Эми посмотрела на лошадей. Несмотря на снег, теперь ели все. День становился теплее. К обеду снег должен растаять.
- Есть некоторые плюсы, - пробормотала Эми.
- Камигакари должна оставаться чистой, - прошептала Юи, заламывая руки, - чтобы получить силу и дух ками. Она должна мыться дважды в день, медитировать перед и после сна, есть питательную еду, пить только чистую воду. Она должна сохранять чистый дух и тело, прогонять злые и нечистые мысли или желания.
- Опять цитируешь учебники? – проворчала Рина Юи, а потом ухмыльнулась Эми. – Нечистые желания? Значит, нам не стоит звать тебя подглядывать за сохэями. Они здесь всего неделю, но сражаются по два раза в день.
Эми скривилась, старые воспоминания пытались прорваться. Она не будет подглядывать за тренировкой. Она уже так ошибалась. Больше – никогда.
- Погоди, - задумчиво сказала Рина. – Потому гость из Шиона заявлял, что только мико могут тебя трогать? – ее голос прерывался от удивления. – Тебя вообще не трогали мужчины?
Эми снова скривилась.
- Ты не можешь трогать парней? Правда? И… тебя никогда не целовали?
Не зная, как закончить этот разговор, Эми покачала головой. Ее никогда не поцелуют. Необходимый контакт – как поймавший ее Катсуо – уже радовал. Мужчины не могли опорочить ее невинным быстрым прикосновением, но правило было, чтобы защищать ее чистоту.
Рина рассмеялась.
- Поверить не могу. Тебе же восемнадцать? И ты не целовалась с парнем!
Раздражение пробивалось через смущение Эми. Ограничения и жертвы камигакари не были шуткой. Эми поклонилась.
- Спасибо, что показали конюшню. Мне нужно вернуться в дом. Я еще не закончила утреннюю медитацию.
- Прости, прости! – завопила Рина, но виноватой не звучала. – Меня порой заносит. Пойдем обратно, - она пробежала вперед и ждала, пока Эми и Юи догонят. – Тот из Шиона был очень настойчив, когда просил, чтобы ты оставалась в землях храма и с сохэями. Ты в опасности, если не на священной земле?
- Это предосторожность, - объяснила Эми. Вопросы точно не прекратятся, пока она не уйдет от Рины. – Сохэи провожали меня в школу и в храм каждый день, пока в прошлом году я ее не закончила, и проблем не было.
- Но на тебя напал ёкай однажды, да? – спросила Рина. – Пару лет назад в парке у храма Шион. Мико умерла, да? Как выглядел тот ёкай?
Последний вопрос был тихим из-за силы любопытства.
Эми застыла посреди тропы, сжала дрожащие ладони.
- Мико Рина, - сказала она, стараясь звучать властно. – В тот день умерла невинная девушка. Прошу, выкажи уважение погибшей. Ей было всего пятнадцать, она умерла трагично и бессмысленно. Я прошу вас пожелать, чтобы ее душа обрела мир, а ее семья – утешение, вместо того, чтобы думать о подробностях ее смерти.
Юи послушно сцепила ладони в молитве, но Рина не двигалась. Ее улыбки не было, она смотрела на Эми, щурясь. Эми выдерживала ее взгляд, пока девушка не опустила голову.
Без слов Эми пошла прочь от них к дому. Она держала себя в руках, не позволяла ни единой трещине появиться на ее маске. В голове она слышала последний крик Ханы снова и снова, пока не перестала слышать другие звуки.
Ёкай убил Хану, но истинной причиной гибели ее лучшей подруги были слабость, глупость и эгоистичность Эми.
ГЛАВА 4:
В тишине своей комнаты Эми пыталась успокоиться, чтобы продолжить медитацию. Тут хоть не было шума. Минору и Катсуо куда-то ушли, но в пределах земель храма они могли патрулировать и проверять, что талисманы офуда и другие защитные чары работают. Но беды бы не было, ни один ёкай – со злыми намерениями точно – не мог войти на земли храма.
Она попыталась сосредоточиться, но глаза открылись против ее воли. Она зажмурилась и стиснула зубы. Голос Рины звенел в ее ушах. Чувством такта девушка явно была обделена. Она задавала такие вопросы, словно Эми была прекрасной темой для сплетен, а не человеком с чувствами.
Ее глаза снова открылись, она смотрела на пол. Может, Рина была не так далека от истины. Камигакари в первую очередь были камигакари, а потом уже человеком. Чувства Эми никто не учитывал. Ни когда ей было восемь, и ее забрали из дома и отправили учиться в храм Шион. Ни когда ее отправили в частную школу для девочек и запретили заводить друзей вне храма. Ни когда ее отправляли жить в другие храмы после нападения ёкая на Шион.
Ей пришлось признать, что никто не задумывался о ее чувствах. Они пытались найти для нее место, но не воспринимали всерьез. И если бы нужно было отрезать ей руки, чтобы она точно стала камигакари, они бы сделали это, не подумав о ней. Гуджи Ишида – главный каннуши в Шиону и лидер всех храмов, посвященных Аматэрасу, - принимал решения за нее, он никогда не советовался с ней.
Оставив медитацию, Эми вытащила свою шкатулку из чемодана и достала тетрадь. Закладка осталась там, где она писала прошлой ночью, отмечала свои впечатления и мысли о новом храме. Она намеренно старалась не записывать ничего, что привело бы к проблемам, но и не скрывала чувства. Нанако не обрадуется, если прочитает тетрадь.
Выдохнув, Эми пролистала страницы и остановилась на той, где была фотография. На нее смотрело ее улыбающееся лицо на три года младше. Красивое кимоно разных оттенков лилового развевалось вокруг нее, ее волосы подхватил ветер. Другая девушка, облаченная в простую форму мико, держалась за ее руку и смеялась так сильно, что едва могла стоять.
Хана была такой юной. Румяные щеки, сияющие глаза делали ее простое лицо красивым. Но рядом с Эми редко замечали других девушек. Хана была высокой, худой, лицо ее, может, было широковатым, а глаза – посажены близко. Но Эми знала прекрасную душу Ханы, ее доброту и щедрость. У Эми красота была традиционной – овальное лицо, большие глаза и маленький рот с пухлыми губами – но она считала Хану красивее.
Эми коснулась края фотографии. Три дня спустя Хана умерла.
Дрожащими пальцами она перевернула несколько страниц. Она видела много раз записанное имя Катсуо ее мелким почерком. И с каждой вспышкой имени все внутри нее сжималось сильнее.
Сегодня видела Катсуо на тренировке с другим сохэем. Он улыбнулся мне.
Я впервые поговорила с Катсуо. Он пожелал мне доброго утра. Надеюсь, он не увидел, как я покраснела. Он такой красивый. Странно, что я хочу коснуться его волос?
Думаю, Катсуо – лучший мечник в своем классе. Хана рассмеялась, когда я рассказала ей это. Она спросила, как я могу так говорить, когда едва могу отличить рукоять от лезвия.