— Ну, Серафим, — положил Ангел-пастух ему руку на плечо, — танцуешь, да вижу, не очень-то…
— Ох, Ангел, — начал Серафим мягко, — поверишь мне, что не могу…
— Чего так?
— А так — ведь, когда танцуешь, обо всем другом забываешь и только о ногах думаешь, хочу сказать, только волнуешься, а когда просто смотришь, и танцевать танцуешь, и о другом обо всем вроде бы вспоминаешь…
Смотрит на него Ангел, примериваясь: «И долго думала его мать, пока его родила? И с кем, господи…»
— Вроде бы я тебя понимаю, да понять не могу, — говорит.
— Ну да… — соглашается Серафим. — Что такое мама, сирота никогда не узнает…
Этого-то Ангел и ждал: был горяч, а от таких слов вспыхнул как порох:
— Как, как, как? А ну-ка еще раз скажи, как сказал!
— Я сказал, что мне тебя жалко, вот что сказал…
— Тебе? Меня? А что я, твой ребенок? — И Ангел ласково берет Серафима за пуговку на рубашке. — Скажи-ка правду: ты меня сейчас послал к матери или цыганом обозвал? Скажи все-все, не бойся, ничего тебе не сделаю.
Ошалело глядит на всех собравшихся вокруг Серафим и пожимает плечами: «Что я сделал ему, братцы, чего он привязался ко мне?»
Один парень, повзрослей, советует Ангелу:
— Успокойся ты, бре, чего пристал к человеку, вроде ты трезв…
— Я? — говорит Ангел.
— Нет, я, — говорит Серафим.
Услышав это, сунул Ангел руки в карманы:
— Выйдем-ка, братец!
Заволновались парни: «Подерутся или только так? А кто кого, думаешь? Хорошо, но с чего началось?»
Парень повзрослей смеется:
— Кто за кого, а что до меня, я за обоих…
А был Ангел высок и красив, с зубами белыми-белыми и жилистыми руками, и женщины смотрели на него вроде так: «Эх, только бы тяжелой не остаться, ведь схватит и не успеешь даже сказать „Оставь!..“ Но и Серафим был не хуже, потому что, глядя ему вслед, тоже вздыхали женщины: „Эх, будь уж что будет, да простит меня бог!..“»
Но ничего этого не происходит, а вот стоят они оба за клубом, тянут друг друга, толкаются, и слышно только: «Пр-р-р-р-р», словно что порвалось.
— Эх, Ангел, видишь, порвал ты мне рубаху, — говорит печально Серафим.
— Я?! — удивляется Ангел.
— Нет, я… — говорит ему в тон Серафим.
А свидетели ничего не понимают, и тогда Ангел обводит всех глазами: «Будет он драться когда-нибудь или не будет?»
А тут откуда ни возьмись один маленький, кривой, по имени Кирикэ, сын мамы Надежды, никак не может разобраться в толпе да в темноте:
— А какой из них Серафим и где Ангел?
Парень повзрослей дает ему подзатыльник:
— Вот они оба!
Хнычет Кирикэ:
— Зачем бьешь, бадя, теперь я ничего не увижу!..
— Затем, чтоб еще раз спросил, — смеется парень повзрослей. — Ну ладно, пусть будет как есть, хватит.
А Серафим, вконец убитый:
— А обо мне, братцы, уже и речи нет?
Все разинули рты, ну а Ангел руками разводит:
— Вот видите, всегда он так задирается!
— Я? — говорит Серафим.
— Нет, я! — говорит в тон ему Ангел.
— Чтоб я тебе когда-нибудь еще что сказал, Ангел, пусть я ослепну! — И вдруг ни с того ни с сего как схватит свою правую руку левой и поднимает ее и кричит: — Чья, бре?! Кто это, мэй?! — И отпускает руку и снова хватает и снова кричит: — Правая горит, а левая держит, и почему левая моя, а правая чужая, а? Умру — не забуду тебя, Ангел!
Обиженный, Ангел призывает всех в свидетели:
— Слышите? Теперь он желает моей смерти! Кто же за это ответит?
А все остальные, столько всего услышав, не знают, что думать, что сказать, что делать:
— Подожди, бре… Стой, бре… То есть как — не забудешь, за что: за добро, за зло?
— Кто, я? — успокаивается Серафим.
— Уж конечно не я… — режет Ангел.
Видит это парень повзрослей да и берет обоих:
— Э-эх, дайте-ка вы друг другу руки, и мир! — И смеется, обернувшись к собравшимся: — Посмотрите-ка на этих петухов! За добро, за зло, за жизнь, за смерть… Катитесь вы к черту и пошли в клуб!
— Хорошо сказали, бадя. Что за тварь человек! — Хнычет Кирикэ. — Когда меня по утрам мама будит, так ее ненавижу… Теперь скажите, кто кому навтыкал? Серафим Ангелу или наоборот? А то мама меня родила не очень-то зрячим.
Вот она, молодость!
Время уже спать, а они опять играть, танцевать: музыка играет задаром, в клубе тепло, девушки ждут. И тогда говорит Ангел Серафиму: