— Не разберу без очков, прочтите, пожалуйста, какая станция тут обозначена?
Да, все так, как сказала кассирша, станция Алба.
— А не знаете, сколько там поезд стоит?
Сосед пожал плечами: дескать, впервые еду этой дорогой. Тогда он к окошку пристроился, стал внимательно разглядывать станции, полустанки, мелькавшие мимо, задумался: «Отчего это наши вокзалы всегда так полны? Отчего людям не сидится на месте?..»
На остановке два старика заспорили, кому из них первым садиться в вагон. А как вошли и устроились, отвернулись в разные стороны и засопели, видимо, стало им неловко друг перед другом. На перроне следующей станции пританцовывал радостно хмельной парень:
— Ходит по миру девчонка, развевается юбчонка, эх! — И, глотнув воздуха, дотянул: — Ох, и хитро устроен мир, да!
На всех привокзальных перронах цветут акации и тополя, у входа в станционное здание висит колокол, а по обе стороны пути бесконечно тянутся селения и поля; дети машут вслед поезду, приплясывают телеграфные столбы, и деревья с разбегу бодают стекла вагонов; в придорожном овраге клубится паровозный дымок; повозка, запряженная парой волов, кажется приклеенной к блестящей ленте шоссе; а паровоз, набирая скорость, стучит по рельсам: увезу-увезу-увезу, — и вот тебе уже кажется, что, однажды начав стремительное это движение, он никогда его не закончит. Вот и сосед-крестьянин, тот, что впервые едет здешней дорогой, загрустил не на шутку, подпер кулаком подбородок и запел протяжно, вполголоса: «Поезд, большая машина, куда увозишь ты Ионику?»
…«На семи ветрах лежит моя Алба, а теперь и на железной дороге. Мимо нее проносятся поезда, а может, и останавливаются на минутку-другую? Меняется жизнь — на восток и на север, куда угодно, домчит тебя поезд!» И припомнился ему случай с дедом. Однажды, старику уже было за семьдесят, работал он в поле с односельчанами на кукурузной прополке. А мимо как раз тянули первую железнодорожную ветку. Работают они, значит, не разгибая спин, и вдруг, откуда ни возьмись, стальное, пышущее жаром чудовище мчит прямо на них. Те, что побоязливее, стали креститься, на колени попадали. А дед, безбожник и грамотей, крикнул: «Ложись, люди добрые! Притянет и с собой унесет!» Вспомнил, усмехнулся, а потом загрустил: «Бедный дед, так ни разу и не ездил в поезде».
В Албу прибыли с опозданием, за полночь, а наш путешественник, сморенный волнениями дня, задремал.
— Эй, кто здесь спрашивал Албу?
Люди торопливо сходили, кто-то насмешливо потрепал его по плечу: спи спокойно, папаша, проехали… Он даже обидеться не успел, схватил вещи в охапку, бросился к выходу. Вокзал, видимо, находился с другой стороны вагона, за товарным составом, а здесь была темень и вспаханная земля. Горстка людей уходила напрямик через поле, а он, толком еще не разобравшись в обстановке, крикнул вдогонку:
— Люди добрые, обождите!
И услышал в ответ:
— Догоняй!
А когда догнал, услышал тот же насмешливый голос:
— Теперь, папаша, не успеешь выкурить сигарету — и дома. Ты вроде не здешний?
Все еще сжимая в кулаке билет, он закурил и, затянувшись дымом, стал осматриваться: идем напрямик, и вот, стало быть, мост через овраг, а куда же исчез перелесок?.. Попутчики его отлично знали дорогу, шли уверенно и, чтобы не заскучать, болтали о разном. О том, что, вернувшись домой, недурно бы опрокинуть кружечку горячего винца с перцем. А один все хвастал плачинтами, какие ему жена испекла в дорогу; насмешник заметил, что жена, конечно, не то что любовница, но и любовница — не то что жена. Посмеялись и перешли на политику. А он, думая все о своем, спросил:
— Скажите, братцы, как же так получилось, село — на горе, а у него свой вокзал?
Кто-то плечами пожал, кто-то посмотрел на него отчужденно, как на чудака, насмешник весело ему подмигнул, а товарищ руководящего вида предложил свое решение вопроса:
— А кто держит первенство по табаку в нашей республике? Алба! Вот и назвали станцию в честь победителя.
Ему возразили:
— Просто Алба — самое крупное село вблизи станции.
И опять разговор перешел на житейские темы, а путешественник наш вдруг живо представил себе будку путевого обходчика; когда он совсем еще несмышленым парнишкой сбежал из дому поглядеть на белый свет, да заблудился в пургу, старый обходчик нашел его, обогрел и долго после ругался: «О господи, что за порядки! Железная дорога под носом, хоть бы полустанок устроили в этой пустыне!» И как в воду глядел. Вскоре здесь уже была станция, а будка его стала первым железнодорожным вокзалом.
— Вот и Алба. Смотри-ка ты, и солнышко всходит!