- Да... Даже не знаю, что вам ответить на это.
- А ничего не отвечайте. Лучше закажите себе такую же индейку. Она божественна, я вас уверяю.
- И еще, Берт. Я хотел спросить про Весну. Могли бы вы мне сказать, что ей нравится?
- Все очень просто. Она обожает герберы, ландыши и ночные прогулки по крышам.
- «Не сезон, - подумал Штирлиц и сел в сугроб».
- Да уж. Но если вы хотите произвести на нее впечатление, то попробуйте сыграть Ферри Корстена или Kernkraft 400 на синтезаторе. Она по какой-то неизвестной мне причине умудряется находить что-то чарующее в звуках электронной музыки. И при этом совершенно потрясающе танцует. Это зрелище, дружище, даже у меня вызывает гендерное притяжение, хоть она мне и сестра. Очень советую.
- Когда-то в юности я учился программировать секвенсоры и трекеры, - задумавшись, сказал я.
- Тогда у вас есть шанс. Но я вам этого всего не говорил.
- Ладно, - подмигнул я. - Спасибо.
Мы вышли из паба за полночь, немного пошатываясь и хохоча невпопад. Смею признаться, этот внезапный друг за какие-то несколько дней стал мне куда ближе, чем многие из тех, кого я считал таковыми раньше. И хотя мы и обращались друг к другу на «вы», я понимал, что этот охотник на демонов доверяет мне так же, как я ему, словно мы были знакомы с раннего детства.
О, как бы я хотел, чтобы понедельник начинался в субботу, как у Стругацких! Всю пятницу я буквально молился, чтобы выходные пролетели незаметно. Как это было не похоже на прошлую жизнь, когда молитвы мои имели абсолютно противоположный смысл!
Берт весь последний рабочий день недели провел за какими-то зубодробительными расчетами и алгоритмами, не особо посвящая в них ни меня, ни Леру. Единожды только он обратился ко мне с вопросом:
- Виктор, не подскажете ли, как лучше организовать цикл с оптимизацией на количество команд низкого уровня, если инкремент сам прирастает спорадически, а отловить нужно строго определенное значение? Мечусь между If и While, честное слово. Не знаете? Очень жаль. Я вот тоже не знаю. Окей, гугл...
Больше в тот день мы от него ничего не услышали. Я читал «К вопросу о происхождении легенд» Брайтона, а Лера периодически варила кофе и ухаживала за цветами. Книжка оказалась просто захватывающей, и я понял, откуда Берт почерпнул некоторые предпосылки для своих идей. Кофе тоже оказался на высоте, и когда я похвалил его, Лера скромно ответила, что зерна привезены из самой Бразилии.
Так день и прошел. Уже выходя к парковке, я спросил Берта:
- А где стоит ваша прелестная машина, когда вы дома?
- Под землей, - заговорщицким тоном поведал Штольц. - Там же, где у меня сауна. Когда-нибудь я вам все это покажу. Ну, а сейчас давайте разбегаться! До понедельника!
- До понедельника, - вздохнул я.
- Зря печалитесь, - сказал Берт, заводя свою колымагу. - Наш домашний телефон вы знаете. Весна почти всегда дома по выходным. Только она работает много, это минус. Но все возможно, не так ли?
Не так. Хоть я и знал, разумеется, телефон Штольцев, позвонить за все выходные я так и не решился. Не смог набраться решимости и набрать несколько цифр. Струсил.
А в понедельник звонить было уже поздно. Берт явился, как и обещал, ровно в девять, и мы почти сразу же выехали. «Волгу» он вел несравнимо лучше, чем машину, взятую из проката. Когда же я заикнулся о возможной ненадежности столь старого агрегата, мой друг мягко прервал меня, сказав:
- Никаких других вариантов, к сожалению, нет. Это моя лаборатория на колесах, и вот увидите, она еще не раз нас выручит.
Истеричный ветер швырял в нас пригоршни ледяной крупы, завывая при этом, как раненый койот. Низкие тучи удрученно плыли над застывшим осенним пейзажем. Я почему-то мерз, отчего вынужден был все плотнее кутаться в свое пальто. А вот Берт, похоже, наоборот, был сильно разгорячен, потому что частенько хватался за свою трубочку и открывал треугольную форточку. Дорога, черное на черном, петляла, ныряла в овражки, карабкалась на поросшие редкими перелесками холмы, но неизменно вела нас к волшебным и таинственным приключениям.
Час уходил за часом, километровые столбики проносились мимо, а я только и думал о том, как все ненадежно и зыбко в этом мире. Сегодня ты, к примеру, начальник отдела в какой-нибудь фирме по продажам ослиных ушей, но в один прекрасный день понимаешь, что видеть больше не хочешь эти уши, и становишься музыкантом. И колесишь по клубам, площадкам и ресторанам, вдыхая коктейль из алкогольных паров и табака, ночуешь в неуютных гостиницах, но тебе это, черт возьми, нравится куда больше, чем безжизненный свет монитора и кипы бумаг с отчетами. Или вдруг тебя начнет тянуть вытачивать из дерева игрушки, и ты вспоминаешь, что тебе всегда нравился Урфин Джюс, потому что он мог из любой чурочки сделать верного слугу и солдата. Или ты бросаешь свои маркетинговые исследования и идешь готовить пиццу, и с радостью видишь в глазах десятилетнего пацана огромную благодарность за вкуснейший обед и за то, что он, наконец, побыл в кафе с мамой. Или же, черт раздери, ты посылаешь подальше унитазы и биде, и идешь охотиться на призраков, потому что тебе всегда не хватало в жизни метафизики, той особой грани реальности, за которую мало кто осмелился глянуть.