- Ага, - кивнул Штольц. - Ну правда, до вас у меня таких серьезных практических успехов не было. Откройте секрет, вы ведь тоже не всегда были прагматичным продавцом унитазов?
- Да я вот даже и не знаю. Будучи маленьким, я искренне верил в материалистическую и эволюционную теории, не признавал ни богов, ни чертей, ничего такого. Но в тринадцать лет я нашел репринт книги доктора Леманна «История суеверий» 1900 года...
- О, да! - перебил меня Берт. - Чудесная книга, я очень жалею, что не с нее начал. Вам, можно сказать, повезло! Впрочем, продолжайте.
- И после прочтения я заметил удивительную закономерность. Не было ни одного поверья, ни одной легенды, которая была бы характерна только для какого-то определенного этноса. Все было у всех. И тогда я подумал, что не могут эскимосы и гунны верить в одно и то же, если это чушь.
- Да! - чуть ли не завопил профессор. - Продолжайте!
- Вампиры, духи, привидения, ведьмы — каждая культура со всех концов света кишела этими существами. Но когда я попытался поделиться своими наблюдениями с теми, кто в тот момент меня окружал, я получил только насмешки и весьма нелестные характеристики. В конце концов, я принял точку зрения этого самого Леманна о том, что все эти легенды есть суеверия и чушь, и не обращался к ним ровно до того момента, как мое купе оказалось запертым изнутри долговязым злобным очкариком.
- Вот мы и узнали, как относились друг к другу с самого начала, - улыбнулся Штольц. - Надо сказать, что при любых других обстоятельствах два подобных типа неминуемо подрались бы. Из чего я снова делаю вывод, что все есть судьба, а случайности не случайны. Прекрасно, дружище! Совсем скоро мы будем дома, а пока кушайте эти чудесные беляши и наслаждайтесь сладким чувством заслуженной победы!
Глава 15. Чувства и внезапность.
Штольц собирался с мыслями долго — больше недели. Каждое утро он встречал меня на кафедре с неизменной улыбкой на лице, но о дате консилиума молчал, как статуя с острова Пасхи. И вот, в конце концов, а дело было в среду вечером, он зашел в лабораторию и с ходу бросил:
- Жду вас в пятницу, к семи вечера. Я закупил сегодня два килограмма совершенно умопомрачительной ветчины, а еще договорился с одним из приятелей с пивзавода, короче говоря, у нас будет очень запоздалый, но очень веселый Октоберфест.
- А я думал, это будет что-то вроде военного совета.
- В Филях, - кивнул Берт. - Одно другому не помешает. Вы в любом случае останетесь на ночь у меня, поэтому, если мы ничего не сможем измыслить в пятницу, у нас на это останется целая суббота.
Я икнул и замер в кресле. Ночь у Рамиресов! Это было одновременно жутко волнительно и непередаваемо страшно. И у меня, строго говоря, всего один день на подготовку. Цветы... Нет, к черту. Музыка! Да! Ну, если только попробовать... Весь мир вокруг поплыл и завертелся, и воспоминания вперемешку с предчувствиями замелькали перед глазами, как осенние листья на сильном ветру.
Было далеко за полночь, когда я смог позволить себе сохранить получившуюся композицию на флэшку. Я не был уверен, что моих скромных способностей хватит для того, чтобы произвести на Весну должное впечатление, но мне казалось, что я делаю единственно правильный выбор. Какой подарок мог бы я подарить ей, чтобы показать, что она значит для меня? Не нужны были тут ни слова, ни игрушки-безделушки. Весь мой опыт и знания музыканта воплотились в этом довольно коротком треке, и все мои чувства были в нем.
Я очень плохо спал в ночь на четверг. Мне снились странные сны — синие призраки, вылетающие из светящих цветных ламп, длинные стеклянные коридоры, горы старинной рухляди и прочая ерунда. Короче говоря, утро далось мне с трудом. Я влил в себя столько кофе, что сам Дэйл Купер умер бы от такого количества, и кое-как справляясь с машиной, подъехал к университету.
Занятие, несмотря ни на что, прошло очень достойно. Я чувствовал себя вполне справившимся с делами, но ничего больше совершить не смог. Берт понял мое настроение, и не приставал ни с расспросами, ни с рассказами. В конце концов где-то в четыре я уснул в кресле, и спустя два часа был разбужен Лерой с просьбой покинуть храм науки по причине окончания рабочего дня.
И вот наступила пятница. Я не помню, как тянулся этот день. Для меня он начался в семь пополудни, ровно в тот момент, когда за моей машиной закрылись тяжелые ворота дома Рамиресов.
- Недурно смотритесь, коллега, - одобрительно кивнул Берт, провожая меня в гостиную. - У вас, несомненно, есть вкус. Присаживайтесь. Сейчас я налью вам пива.
В тот момент, когда белая плотная пена поползла по кромке кружки и устремилась вниз на корковую подставку с гербом Берлина, в комнату вошла Весна. Я почувствовал себя дирижером симфонического оркестра, приглашенного на слет бардов. Она была одета настолько просто, небрежно, но вместе с тем стильно, что мне на самом деле стало неловко.