Скоро от птицы осталась только кучка черного пепла.
- Ну разве это не красиво? - вдруг раздался знакомый глухой голос.
- Чтобы ты сдох, Бегемот, - улыбаясь, ответил Штольц.
- Благодарю, - кивнул человек в черном пальто. - Виктор, подойдите ко мне. Да не бойтесь, я не утащу вас в ад. Пока, во всяком случае. Тут вот что. Дайте руку. Ага. Так вот. Сим заявляю, как свидетель, что вендетта между родом графа Штольца и демоном третьего круга Терголиана сегодняшней битвой окончена с победой рода Штольца. Прошу вас, молодой человек, как свидетеля со стороны мира живых, подтвердить то же.
- Подтверждаю, - сказал я, кое-как справляясь с пересохшим языком. - Как свидетель подтверждаю победу рода Штольца.
- Ну вот и все, - произнес Бегемот, отпуская мою руку. - Празднуйте. И да, Рамирес, я все еще очень надеюсь когда-нибудь увидеть тебя в рядах своих коллег.
- На все воля Божья, - сказал Берт. - Но знаешь, я хочу поблагодарить тебя. Как ни странно.
- Да ладно, - подмигнул демон. - Сочтемся еще. Не первый и не в последний раз встречаемся.
Он ушел, не оставляя следов на рыхлом снегу.
Я помог подняться со снега Весне. Она смотрела то на Берта, то на меня, и в глазах ее были испуг и радость одновременно.
- Оставим все эти атрибуты здесь, - предложил Штольц. - Кто знает, может, этот оберег поможет старинной деревеньке вновь обрести силу?
- В любом случае мы не сможем затащить в машину тридцать метров ленты из замерзшего ПВА, - усмехнулся я. - Вот так и рождаются легенды.
- Да. Вот вы сейчас сказали прямо самую верную истину, Виктор, - кивнул Берт. - Так рождаются легенды. Мы — легенда.
Глава 18. Самая короткая.
Я смотрел назад, то на Весну, уютно устроившуюся на диване, то на тучи снега, которые наша машина поднимала за собой, и никак не мог заставить себя поверить в то, что еще каких-то пару часов назад мы были на краю гибели.
- Я требую объяснений, - вдруг сказала Весна. - Вы столько всего скрывали от меня, что даже обидно.
Берт улыбнулся, поджег свою трубочку и начал рассказ.
- Альбом ты видела. Про наши с Виктором приключения в перемешанной деревне я тоже тебе рассказывал. Там я пошел по ложному пути, связав обстоятельства смерти дяди Карла с методами, характерными для демона-одиночки, имя которого называть не буду. Тем более, что там, в сараях и мельницах, валялось слишком много его следов и характерных артефактов. Слава Богу, что я не стал заморачивать вам голову, Виктор, значением каждого из них. Я ошибся. Перепутал причину и следствие. Да, в деревеньке той поработал один демон, но вот только к смерти дядюшки был причастен совершенно другой. И ворону эту я принял лишь за доказательство несмещаемости картинки во времени, не поняв истинной ее сути. Главным моим упущением было игнорирование слова дяди Карла «они». Я же ведь знал, болван этакий, что тот, про кого я думал, всегда ходит в одиночку. По этому следу я повел ничего не подозревающего Виктора, и чуть не отправил его и себя в ад, не окажись к месту и ко времени Бегемот. Да и то, если бы этот Терголиан не нарушил сразу несколько правил и не встал бы поперек горла этой коварной, но в целом справедливой клике, не помог бы нам ни черт, ни Бог. Семь-четырнадцать, дорога над бездной, все это было разгадано нами относительно скоро. Как ты помнишь, последними загадками оставались девушка с чайником и будильник. Не сразу я понял, что чайник — это иносказание, символ, руководство к действию. Кстати, Виктор, вы помните, какой он формы?
- Он такой восточный, высокий, с длинным изогнутым носиком.
- Точно. Это не эмалированная нержавеющая посудина времен СССР. Это другое. Медь, латунь, бронза, что там еще? Восток! И тут меня понесла мысль на крыльях, если можно так выразиться. На востоке есть кофе и есть чай. Если выбрать закрытую посуду, то есть замкнуть контур, то будут слезы. Значит, выбираем кофе. А как раз незадолго до этого я интенсивно ломал голову над формой конечного излучателя для моего нового оружия, но все никак не мог прийти к окончательному выводу. И лишь утром в субботу я понял, как нужно расположить плоскости, чтобы получить максимальный эффект. Как молния пролетело перед глазами изображение латунной турки. Все сошлось. Ну, а про будильник было умозрительно и крайне рискованно, но просто. Демоны не могут вот прямо так вольготно распоряжаться в нашей реальности, их время здесь весьма ограничено. И никогда они не бывают так слабы, как в момент исхода отпущенных им мгновений. Даже Бегемот всегда очень спешит свернуть беседу, опасаясь не попасть в нужный интервал. Я очень боялся, что деревяшки прогорят меньше, чем за десять минут, но и больше их жечь тоже не имело смысла — тогда эта компания развернулась и улетела бы, оставив нас несолоно хлебавши в ожидании очередного раунда. Который уже был бы непонятно когда и где. А, да десять минут — расстояние между часовой и минутной стрелками на грустном будильнике с первой страницы альбома. Это, повторюсь, было предположением, но, как выяснилось, предположением правильным. Меня прямо-таки распирает от гордости за то, как я все рассчитал и реализовал. Ну, а смять их матрицы было делом техники.