раз-, чем одета на фото, кажется им нормальным с тех пор, как у них есть телеэкраны, то есть уже несколько десятилетий. Там люди не только целиком разоблачаются. Они разоблачают и своих партнёров, а потом они выворачиваются, чтобы можно было увидеть их и изнутри — что они действительно абсолютно пустые. А то бы им не поверили. Тела за это время стали такими нескромными, всюду пролезут, чтобы раздеться ещё быстрее. Такая давка! В магазине одежды «Бауэр» каждый понедельник первые пятеро, добежавшие до кассы совершенно голыми, смогут бесплатно одеться на пять тысяч австрийских шиллингов, так что поторопитесь, вам срочно необходимо полное обновление. Но некоторых, к сожалению, не замечают. Хоть на них не меньше кричащего, чем на остальных. Такая хорошенькая девушка, Габи. Её наконец нашли, её надо снова доставить сюда, а никто пока об этом не знает. Всё идёт медленно, после обычного ожидания начинается рутинный поиск того, кого потеряли, и некий жандарм по службе слышит об этом, но не знает ничего, то есть всё; старается принимать всё всерьёз, надеется, что сможет хотя бы сыграть серьёзность, если понадобится, но по-настоящему ему это не удаётся. Теперь он делает перед коллегами мрачное лицо. Его спрашивают, да, как и большинство из них, он знал эту Габи в лицо, коллеги знают, хорошенькая девушка. В принципе они не знают ничего. Они не знают, что Габи покоится на основании озера, а это не очень глубоко. Да, мысли иногда глубоки, но основания, которые толкают кого-то на преступление, часто неглубоки. Жандарм что-то вроде проводника на местности, только никогда не стал бы водить баб в лопухи, если бы это не сулило ему выгоду. Вот он, смотрите, как бы случайно трётся об этого младшего коллегу, переодевается вплотную позади него, вроде бы невзначай. Коллега уже наполовину стянул рубашку через голову, ничего не видит и не может защититься — попался в свою одежду, как рыба в сеть, руки у него подняты, бёдра у него узкие, и на них красные прыщики — вот это я и называю плотью, как раз в её недостатках. Такое наслаждение — как бы ненароком прижать слегка набухший член к левому бедру младшего, словно штемпель, чтобы он расчухал и смог хотя бы наружно прочувствовать хорошую форму предмета.