Этель прибывает на две минуты раньше назначенного времени и долго, навязчиво за это извиняется. Я успокаиваю его и приглашаю сесть. Француз опускается в кресло и молча сверлит меня взглядом светлых, водянистых глаз. В них застыло выражение напряжённого ожидания. Крупные узловатые руки Этель положил на колени и из-за этого походит на провинившегося ученика в кабинете директора.
- Что ж, мсье Этель, - говорю я, садясь напротив, - думаю, вы не пожалеете, что немного подождали, - с этими словами я запускаю руку под стол и извлекаю оттуда первую ёмкость. - Поглядите, что я вам приготовил.
Около минуты француз с интересом разглядывает плавающего в зеленоватом растворе уродца.
- Впечатляет, - произносит он, наконец, и переводит взгляд на меня. - А что ещё?
Я ставлю рядом второго.
Этель кивает.
- Всё?
Отрицательно качнув головой и стараясь не выдать удивления: любой другой клиент при виде такой красоты уже давно хлопнулся бы в обморок, а этому хоть бы что - водружаю на стол «пингвина».
Этель заметно оживляется:
- А вот это уже действительно интересно! - говорит он, подавшись вперёд. - Такой экземпляр заслуживает особого внимания. Что же вы, господин Кармин, жаловались, что ваша фирма испытывает недостаток в стоящих образцах?
Я пожимаю плечами.
- Просто удачная партия, мсье Этель. Повезло.
- Да, теперь хороший товар - дело случая, - соглашается француз. - Скажите, вам не кажется, что мы живём в эпоху упадка?
- Ну, я бы не сказал, что всё так плохо…
- Нет-нет, - прерывает меня Этель. - Я говорю не конкретно о вашем бизнесе, а про наше время в целом.
Мне не хочется вступать с ним в дискуссию. Я хочу, чтобы он купил уродцев и убрался из моего офиса. Но Этель явно настроен на болтовню.
- Хорошего становится всё меньше, - говорит он, - и его нужно либо долго искать, либо доставать за большие деньги. Вы читали Апокалипсис?
- Очень давно, - отвечаю я, надеясь, что мы обойдёмся без проповедей.
- В главе шестой сказано: «Я взглянул, и вот, конь белый, и на нём всадник, имеющий лук, и дан был ему венец; и вышел он как победоносный, и чтобы победить», - с явным наслаждением декламирует Этель. - Что бы это значило, по-вашему?
- Не имею представления. Вам лучше обратиться за разъяснением в Церковь Смертных грехов. Говорят, они любят цитировать Откровение Иоанна.
- А вам не кажется, что это дух конкуренции, который движет людьми нашего времени? - спрашивает француз, игнорируя моё замечание. - Каждый стремится победить любой ценой, даже не задумываясь, зачем. Все хотят быть первыми. Эта вечная гонка ради гонки, нездоровый спорт, ставка в котором - сама жизнь, подчинённая жестоким правилам.
Иногда мне кажется, что люди слышат мои мысли и откликаются на них. Мы словно настраиваемся на одну волну, существуем в общем информационном поле.
Я принужденно улыбаюсь:
- Вполне возможно, мсье Этель. Люди всегда пытались толковать Апокалипсис и находили в нём соответствия со своей эпохой.
Француз не обращает на моё замечание внимания.
- «И вышел другой конь, ражий; и сидящему на нём дано взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга; и дан ему большой меч», - продолжает он. - Как думаете, это что?
- Может быть, война? - предполагаю я, решив, что, чем быстрее он изложит свои взгляды, тем быстрее уберётся из моего кабинета.
- Верно! - от воодушевления Этель выпрямляется в кресле. - Идём дальше. Сказано: «Я взглянул, и вот, конь вороный, и на нём всадник, имеющий меру в руке своей». Ваши предположения?
- Торгашество.
- Точно! Всё продаётся и всё покупается. Деньги стали единственной вещью, желаемой всеми без исключения. Мы живём в эпоху культа золота. Всё можно измерить и перевести в банкноты.
- Вы это осуждаете?
- Ни в коем случае. Просто констатирую факты. А теперь последнее: «И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нём всадник, которому имя смерть; и ад следовал за ним, и дана ему власть над четвёртою частью земли - умерщвлять мечем и голодом, и мором, и зверями земными».
- Эпидемии? - говорю я, не дожидаясь вопроса.
- А ещё катастрофы, несчастные случаи, катаклизмы.
- Мсье Этель, вы считаете, что скоро конец света?
- О, нет, ещё осталось несколько печатей, - качает он головой.
- Печатей? - переспрашиваю я.
Уже ясно, что передо мной псих, но едва ли удастся избавиться от него прежде, чем он выскажет всё, что хочет. Главное, чтобы купил уродцев.
- Почитайте Апокалипсис, мсье Кармин, - советует вместо ответа Этель. - Там обо всём написано. Конец одного мира означает начало другого. Мы изменимся - никто не останется прежним. Но, возможно, даже не заметим этого. Кто знает, сколько раз наша реальность уже претерпевала трансформацию? Быть может, все вокруг совсем не то, чем кажется. И я говорю не о Киберграде, а вообще - о бытие. Вселенная представляется мне огромной матрёшкой, в которой одна реальность вкладывается в другую, постепенно сменяя её.
- Всё это уже многократно высказывалось прежде, - замечаю я. - Существует куча теорий…
- Это не значит, что они не верны, - перебивает Этель. - Так я возьму всех? - спрашивает он вдруг изменившимся тоном
- Кого? - не сразу понимаю я.
- Уродцев, - Этель указывает узловатым пальцем на банки.
- А, ну да. Конечно, забирайте, - я едва могу сдержать радость: наконец-то, мы вернулись к делам. - Расплатитесь наличными, кредиткой или выпишете чек?
- Думаю, лучше чеком. Сколько?
- Сто восемьдесят тысяч долларов.
Этель кивает и, достав из внутреннего кармана пиджака небольшую чековую книжку в глянцевом переплёте, принимается заполнять бланк. Я тем временем заворачиваю в целлофан его приобретения.
- Вот, пожалуйста, - говорит француз спустя пару минут, протягивая мне чек.
- Хотите забрать сейчас?
- Нет, пришлите мне их завтра. Вот адрес, - Этель кладёт мне на стол визитку. - Всего доброго.
- До свидания, - отвечаю я, поднимаясь, чтобы проводить его до двери.
Едва Этель выходит, Мила по интеркому сообщает, что в приёмной меня ждёт Глеб - наш с Олегом партнёр.
- Приглашай, - говорю я.
Через миг в кабинет заходит высокий худощавый брюнет с аристократическими чертами лица, безукоризненно одетый в классическом стиле. Светло-голубые глаза резко контрастируют с кофейным загаром.
Глеб улыбается одним уголком рта, на ходу протягивая мне руку.
- Привет-привет, - говорю я. - Какими судьбами? Я думал, ты ещё на Багамах.
- Был, но вернулся. Решил тебя проведать.
- Понимаю. Беспокоишься?
Глеб садится в кресло, достаёт и распечатывает пачку сигарет.
- Трудно получать удовольствие от дайвинга, когда не знаешь, сколько ещё сможешь за него платить.
- Всё не настолько печально.
- Да? А насколько? Как у нас дела? - Глеб сдирает с пачки целлофан, комкает его и суёт в карман пиджака.
Затем достаёт сигарету, прикуривает и оглядывается в поисках пепельницы.
- Тебя что-то беспокоит? - я подаю ему бронзового дракончика с полой головой.
Держу его для клиентов.
- Я слышал, под нас копают.
- Откуда информация?
- Из новостей, - Глеб усмехается. - Или ты не знаешь, что стран, в которых мы ещё можем торговать, осталось с гулькин нос? Чёрт, отвяжись! - восклицает он, отмахиваясь от особо надоедливой мухи, кружащей вокруг его головы. - Почему бы тебе не избавиться от них?! - раздражённо добавляет он, обрушивая в пепельницу порцию пепла.
- Их ничего не берёт, - отвечаю я, следя за мухой. - Похоже, какая-то фишка самого Киберграда. Не волнуйся, они безвредны. А насчёт того, что под нас копают, ты совершенно прав. Но, как я совсем недавно объяснял Олегу, это не должно нас беспокоить. Пускай ханжи развлекают себя изданием законов, а мы всё сделаем по-своему.
- К тебе приходил Олег? - Глеб удивлённо вскидывает красиво изогнутые брови. - И чего он хотел?
- Того же, что и ты: узнать, не грозит ли нам банкротство.