— Кто это? — продолжаю валять дурака, но Голем только улыбается.
— Твоя основная личина, — говорит он. — Тебя подвёл Гермес.
Я молчу — жду продолжения.
— Он оставил пару следов в файлохранилищах, которые посещал. Так тебя засекли и безопасники, на которых ты работаешь. Потом я проверил, кто переводит Гермесу деньги. Это было нелегко — ты всё тщательно зашифровал — но мне удалось выйти на счёт фирмы Кармина.
Мы подъезжаем к центральному даун-тауну, и Голем притормаживает, сворачивая к обочине. Не знаю, есть ли у него оружие (пистолет девушки-агента он выбросил), но это и не важно: я не дорожу этим телом, так как создал его для встречи с Марком. Можно сказать, оно своё дело сделало.
Беспокоит меня то, что Голем знает о Кармине. Я не хочу лишаться его даже на некоторое время. Кроме того, если ренегат действительно исключительный хакер, рано или поздно он сумеет узнать моё реальное имя, а заодно и адрес (выяснил же он про Стробова). А тогда, глядишь, ко мне пожалуют настоящие фидави, после визита которых не оживают.
— Ты уже дописал свой вирус? — спрашивает Голем, когда машина останавливается.
— Почти, — отвечаю я.
— Мне не пробиться на твой сервер. Мои возможности велики, но не безграничны. Так что не беспокойся за Кармина.
— Приятно слышать.
— Я не могу тебе помешать, но подумай, что ты делаешь.
— Борюсь с террористом.
— Твой вирус должен убить только меня? — спрашивает Голем с лёгкой усмешкой.
— Нет, — честно отвечаю я, немного помедлив.
— Кого ещё?
— Любой искусственный разум, взбунтовавшийся против человечества.
— Даже просто помысливший о бунте?
— Нет. Вирус убьёт лишь того, кто задумал конкретные действия, приносящие вред людям.
— А если их задумает человек? — говорит Голем, глядя на меня в упор.
Я молчу, потому что мне нечего ответить, хотя и понимаю, к чему клонит Голем. Речь идёт о дискриминации искусственного разума, которой так страшатся политики: если человек взорвёт десяток домов или попытается проникнуть в систему управления ядерными установками, его изловят, будут судить и, вероятно, казнят или посадят за решётку. Но если то же самое сделает киборг или компьютер, «Алеф» должен будет его уничтожить — сразу, безо всяких юридических разбирательств. И подавляющее большинство людей одобрило бы подобное — если не на словах, то в душе. Лицемерие налицо. И Голем считает его главной проблемой современного мира. Но чем терроризм поможет в борьбе против него? Скорее, только ожесточит людей и укрепит в стремлении ограничить свободу искусственных разумов.
— Прощай, — говорит Голем, отворачиваясь.
Я удивлён, но мне, похоже, пока ничего не грозит. Вылезаю из машины, и она сразу трогается с места. Гляжу вслед удаляющемуся «Доджу», но он через несколько секунд исчезает в потоке машин. На душе почему-то погано и тоскливо. Осматриваюсь. Места знакомые: я бывал здесь несколько раз.
Проще всего сейчас вызывать такси, чтобы оно отвезло меня домой к Герману, однако параноидальная привычка заметать следы подсказывает воспользоваться метро. Наверное, это бессмысленная предосторожность: кажется, и Конторе, и Голему обо мне и так известно слишком много. С другой стороны, я не в том состоянии, чтобы здраво оценить степень риска, так что лучше перестраховаться.
Выворачиваю куртку наизнанку, чтобы скрыть следы крови. Захожу в общественный туалет и умываюсь. Вода становится розовой, когда я тру лицо и шею.
Более-менее приведя себя в порядок, спускаюсь в подземку и добираюсь до района, где снимает квартиру Герман.
Поднявшись к нему, бросаю одежду в стиральную машину, принимаю ванну и ложусь в постель. Время позднее, и моему настоящему телу нужен отдых. Но вначале придётся кое-что сделать.
Вызываю меню и, миновав снегопад, покидаю Киберград. Снимаю шлем, комбинезон и набираю на терминале номер Стробова. Почти полминуты слушаю гудки, пока, наконец, раздаётся напряжённый голос:
— Да?!
— Марк убит.
— Знаю. Как вы?
— В порядке. Встречался с Големом.
— Что?! — Стробов повышает голос, и это вызывает у меня улыбку. — Как?!
— Сейчас расскажу, — обещаю я и в течение четверти часа излагаю события этого вечера.
— Как вы думаете, почему ренегат захотел с вами встретиться? — спрашивает полковник после того, как я умолкаю.
— Похоже, он намеревался уговорить меня отказаться от создания «Алефа». Намекал, что это противоречит конвенции о равных правах искусственных разумов и людей.