Крупные капли барабанили по подоконнику, голубоватые всполохи освещали комнату, вычерчивая на потолке пустые квадраты оконной рамы, силуэты деревьев напоминали причудливые и зловещие пересечения иероглифов.
Крысы, казалось, сошли с ума: носились по клетке, не умолкая ни на секунду: то вереща, то срываясь на жалобный писк. Ими словно завладело отчаяние корабельных сородичей, спешащих покинуть идущее ко дну судно. Будь я посуеверней, мог бы забеспокоиться.
Животные безумствовали, пока гроза не кончилась. Сегодня они спокойны. Я кормлю их, просовывая между прутьями кусочки вяленого мяса.
По телевизору идут новости. Диктор распространяется о взрывах, прогремевших в Киберграде. Эксперты расходятся во мнениях: одни уверены, что это результат программного сбоя, другие грешат на испытания вирусов хакерами. Что ж, рано или поздно они непременно разберутся.
Раздаётся звонок. Номер незнакомый. Делаю звук телевизора потише.
— Алло?
Несколько секунд царит тишина.
— Привет, па, — произносит, наконец, Виктор.
Голос у него настороженный.
— Ну, и где ты прячешься? — спрашиваю я, стараясь держать себя в руках.
Звонок сына для меня — полная неожиданность, и я не успеваю решить, какой тон выбрать.
— Как…Ева? — спрашивает Виктор вместо ответа.
— Тебя это интересует?
Пауза.
— Да.
— Она в коме.
— А очнётся?
— Не знаю, — говорю я холодно. — Так где ты находишься? Не пора ли вернуться?
— Я потом позвоню, — Виктор вешает трубку.
Разговор прошёл так себе. Парень явно не готов объявиться и дрожит от страха. Должно быть, мысль о депортации преследовала его всё это время. Интересно, зачем Виктор позвонил. Вариантов не много: либо хотел выяснить, умерла ли сестра, либо узнать мою реакцию. Может, стоило быть с ним поласковей?
Выключив телевизор, выхожу из комнаты, чтобы отыскать Фёдора. В очередной раз спрашиваю дворецкого, где Виктор.
— Не знаю, господин Кармин, — отвечает тот.
— Ты разговаривал с ним вчера, я слышал, — забрасываю удочку наугад, но, как ни странно, приём срабатывает: Фёдор вздрагивает и начинает затравленно озираться. — Ну!
Дворецкий сдаётся.
— Он не сказал, где прячется, — лепечет он с самым жалким видом. — Только уверял, что с ним всё в порядке, и просил не говорить вам о его звонке.
— Когда он свяжется с тобой в следующий раз, скажи мне, — произношу я подчёркнуто холодно.
— Хорошо, господин Кармин, — Фёдор сломлен.
Возвращаюсь в свою комнату. Завидев меня, крысы сразу успокаиваются. Я беру со стола пакет с едой и пихаю им через прутья ещё несколько кусков. Гектор и Минерва жадно набрасываются на них, стараясь вырвать друг у друга, напряжённо сопя и угрожающе хрюкая. Словом, загляденье.
Ко мне временно переехал Олег. Он заявился в десять утра с четырьмя чемоданами от «Louis Vuitton». Подтянутый, загорелый и настороженный. Я велел Фёдору устроить его на втором этаже, подальше от детской комнаты, чтобы ему не мешал плач Тристана.
Олег свой человек, поэтому историю Виктора и Евы я от него скрывать не стал.
— Я понимаю, почему ты не хочешь заявлять о пропаже сына в полицию, — сказал Олег, выслушав меня. — Но мне кажется странным, что ты его до сих пор не нашёл.
— Что ты имеешь виду?
— Подумай, где он может прятаться. И на что живёт.
— Я подозреваю Фёдора.
— Дворецкого?
— Мне кажется, он знает, где Виктор.
Олег смущённо кашлянул.
— А он не у Марии?
Как ни странно, мне даже в голову не приходило, что Виктор может податься к матери. Предположение Олега застало меня врасплох.
— Вряд ли. Виктор не знает, где она живёт.
— Это несложно выяснить.
На этом наш разговор закончился. Олегу надо было перевезти оборудование, и он отправился за ним, а я поехал на работу: позвонила Мила, чтобы сообщить, что клиент, которому нашу фирму рекомендовал Фернен, просил о встрече.
— Во сколько он притащится? — спрашиваю я у секретарши, едва войдя в офис.
— В полдень.
— Он сказал, чего хочет?
— Нет, господин Кармин.
— А ты спрашивала?
— Разумеется.
— Когда придёт, сразу проведи его в кабинет.
Подхожу к зеркалу и проверяю, всё ли у меня в порядке с внешностью. Пью немного минералки, приглаживаю ладонью волосы. Бросаю взгляд на часы. Без четверти двенадцать. Есть время внести пару дополнительных параметров в «Алеф». Сажусь за стол и включаю режим безопасности. Ввожу пароль, и на окнах опускаются стальные шторы, а стены, пол и потолок покрываются прозрачной слизью. Работа над вирусом подходит к концу. Осталось сделать несколько завершающих штрихов, отладить настройки — и оружие массового поражения ренегатов можно запускать в Сеть. Но я не хочу. Не чувствую, что готов открыть ящик Пандоры. Мне кажется, я ещё не до конца разобрался в ситуации, а когда ты зарабатываешь промышленным шпионажем, то быстро смекаешь, что люди — насквозь лживые твари и постоянно норовят тебя надуть. Я не верю Голему, но не доверяю и Стробову. По правде сказать, за слова обоих я не дал бы и ломаного гроша.