— Власть толпы. Коллективное бессознательное.
— Есть и третьи, — не унимается Зоя. — Они не хотят отстать от конкретного человека. Бегут рядом, пытаясь заглянуть ему в лицо и увидеть на нём горечь поражения. Им нужно, чтобы он признал за ними первенство в этой порождённой их воображением гонке.
— Да, любители соревноваться, — киваю я. — А к какому типу относитесь вы?
Зоя слегка пожимает плечами — похоже, она не ожидала подобного вопроса.
— Я? Никогда не задумывалась. Дайте мне минутку.
Я делаю глоток из бокала. Пиво согрелось — ещё немного, и оно станет комнатной температуры.
— Пожалуй, к первому, — объявляет Зоя спустя полминуты. — Хотя, вынуждена признать, классификация людей не ограничивается описанными мною типами.
— Рад, что вы это понимаете, — говорю я с улыбкой.
— Довольно просто судить о других, но когда речь заходит о тебе самом… — Зоя смущённо улыбается, играя с бокалом.
— Это вечная человеческая драма, — замечаю я. — Не расстраивайтесь.
— И не думаю. Вам никогда не хотелось стать кем-то другим?
Какая резкая смена темы.
— Конечно, — отвечаю я.
— И?
— И я стал.
Зоя удивлённо приподнимает брови.
— В виртуальности, — поясняю я.
— Ах, это, — кивает она. — Ну, а что-нибудь более радикальное?
— Например?
— Хотели стать женщиной?
— Разве что на время, — отвечаю я со смехом.
Зое тоже весело.
— Почему? — спрашивает она.
Я пожимаю плечами.
— Нет уж, объясните!
— У женщин множество преимуществ.
— Это какие же? — лукаво прищуривается Зоя.
— Вы сами знаете.
— Так, извольте излагать по пунктам!
— Во-первых, вы можете менять свой вид, как угодно — никто вам слова не скажет. Во-вторых, у них всегда есть поклонники. В-третьих, можете быть слабыми — и кто-нибудь непременно захочет вам помочь. В-четвёртых…
— Довольно, умоляю! — со смехом прерывает меня Зоя. — Всё это попахивает сексизмом. Да и банально. Вам не удалось меня удивить.
— Я не пытался. Вы сами настояли…
— Хорошо, забудем, — Зоя отпивает немного из бокала, и быстро облизывает губы кончиком языка. — Вам нравится в виртуальности?
— О, да. В ней вся моя жизнь.
— Эта вас не устраивает? Вы не хотите быть хакером?
— Кто такой хакер, зарабатывающий промышленным шпионажем? Вор.
Неожиданно Зоя начинает смеяться. Кажется, ей действительно весело.
— Вас мучает совесть? — спрашивает она. — Неужели?
— Нисколько. Но я понимаю, что…
— Позвольте угадаю! Способен на большее?
— Мне хочется в это верить.
— А почему вы достигаете успехов там, а не здесь? Конечно, в действительности труднее, однако…
— Извините, Зоя. Вам снятся сны?
— Что? — моя собеседница слегка растеряна. — Да, разумеется.
— Откуда они берутся?
— Никто точно не знает, но…
— Именно! Никто не знает наверняка, что порождает в нашей голове сюжеты и образы. Теории не в счёт — это просто предположения.
— К чему вы клоните?
— А вдруг мы просто загружены? В эту так называемую реальную жизнь, которой на самом деле не существует. Я помню белый свет и шумы, помню расплывчатые лица, появляющиеся передо мной. Постепенно они делались чётче и, наконец, превратились в родителей. А что будет, когда я умру? Всё это напоминает мне вход и выход. Быть может, вас нет, и этого бара нет, и города не существует, и всё это — симуляция, в которой я нахожусь. И когда я засыпаю, то оказываюсь где-то ещё. Живу другой жизнью. О которой не помню, пока нахожусь здесь.
— Это банально, — говорит Зоя. — Не вам первому пришла в голову подобная мысль.
— Знаю. Но это не делает её неправильной.
— Так-то оно так… И всё же я не верю, что наша действительность — лишь иллюзия.
Я пожимаю плечами.
— Верить это одно. Допускать — совсем другое.
— Вы хотите сказать, что Киберград ничем не хуже реальности.
— Вовсе нет.
— Нет? А мне показалось…
— Я считаю, что он гораздо лучше.
Зоя выглядит разочарованной.
— У вас есть дети? — спрашивает она.
Я понимаю, что речь идёт не о виртуальности. Прикидываю, насколько велик риск выдать себя, ответив правду. Вроде, бояться нечего.
— Нет.
— А хотели бы иметь?
— Да, пожалуй.
— Много?
— Как-то не думал об этом.
— Это бывает, — Зоя допивает своё пиво. — Знаете, когда мужчина и женщина сидят в баре, они не должны говорить на серьёзные темы. Наверное, поэтому мы отвлеклись.