Сейчас то, что за рулём бот, нам на руку: человек давно сбежал бы.
— Закодировала б оружие на персональное пользование, и сейчас была бы жива, — поясняет Марк, садясь на прежнее место.
— Площадь Семи Консулов, — повторяю я адрес и захлопываю дверь.
Такси отъезжает от места преступления. В зеркало виден труп: согнутая левая нога и раскинутые руки.
Вспомнив, что на мне полно крови, я разглядываю свою одежду. Смотрится она отвратительно: первый же полицейский немедленно меня арестует. Подсыхающая кровь стягивает кожу на лице и шее. Ощущение мерзкое.
— Мы едем к Голему? — спрашиваю я Марка.
— Разумеется.
— Даже теперь?
— В особенности теперь. Потом станет поздно.
— Кто эта девушка?
— Видел её впервые в жизни.
— Он пыталась убить тебя.
— Или тебя.
Марк прав: Голем мог подослать киллера, чтобы избавиться от меня. Но зачем? Он должен был понимать, что я не стану использовать основную личину. Или ренегат решил, что, раз Гермес мёртв, я приду на встречу с проводником в облике Кармина? Нет, он не мог так решить. Не дурак же он.
Пока такси везёт нас по городу, я пытаюсь решить эту головоломку, но к тому времени, как водитель высаживает нас на Площади Семи Консулов, прихожу к выводу, что, либо мне не известны какие-то факты, либо поступки Голема продиктованы не доступной моему пониманию логикой.
Район города мне незнаком. Должно быть, его отстроили недавно. Фонари горят ярко и дают достаточно света, чтобы рассмотреть клумбы, фонтаны и дома, архитектура которых напоминает знаменитые дворцы прошлого: Версаль, Вестминстер, Эрмитаж и прочие королевские резиденции. Все здания искусно подсвечены и поражают великолепием и монументальностью.
— Давайте передохнём, — неожиданно предлагает Марк, указывая на ближайшую скамейку.
— А у нас есть время?
— Это ненадолго.
Мы садимся. Я рад, что можно перевести дух. Убийство девушки несколько выбило меня из колеи: я оказался не готов к подобному повороту событий, хотя, вероятно, следовало.
Между нашими ступнями, суетливо ныряя в щели мостовой, ползают муравьи. На скамейку садится крупная чёрная муха. Побегав вдоль досок, она складывает мохнатые лапки перед глазастой головой и начинает усердно их тереть.
— В виртуальности насекомые никогда не спят, верно? — замечает Марк. Он некоторое время следит за мухой. — Вы когда-нибудь думали, почему мух в городе гораздо больше, чем бабочек?
— Нет, — отвечаю я. — У меня хватает дел без этого.
— Мухи любят город. А я люблю бабочек. Хотите, я вам их покажу?
— Кого?
— Бабочек?
— В каком смысле?
Мне в голову закрадывается мысль, что проводник не в себе. То ли на него так подействовал удар, то ли недавнее убийство, то ли он просто с прибабахом.
— Вы энтомолог? У вас коллекция?
— Вроде того.
— Что ж… может, однажды я и зайду поглядеть на ваших бабочек.
— Нет, я могу показать их вам прямо сейчас.
— Сейчас?!
— Да. Ну, что, идём?
— Мне кажется, у нас есть дело поважнее.
— Здесь недалеко. Видите ту башенку на углу? — Марк показывает на один из ближайших домов.
— Вы что, здесь живёте?
— Арендую помещение. Иногда захожу.
— И там бабочки?
Марк кивает.
— Гарантирую, вам понравится.
— А как же Голем?
— Он никуда не денется. Ещё есть немного времени.
— Ладно, — я встаю, не веря сам, что соглашаюсь. — Ведите.
— Отлично! — обрадованный Марк театрально потирает руки.
Мы направляемся к зданию. Не знаю, какой дворец копировал архитектор, но дом напоминает один из дворцов Флоренции.
Марк открывает тяжёлую дверь и пропускает меня вперёд. Свет в подъезде испускает единственная лампочка, так что вокруг царит полумрак. Истёртые ступени ведут наверх. Пахнет плесенью и сырой землёй. Очень странное для Киберграда место.
— Такое впечатление, будто здесь никто не живёт, — замечаю я.
— Дом продали под снос. Скоро на его месте построят деловой центр.
Мы медленно поднимаемся, стараясь не споткнуться. Перед чердачной дверью Марк останавливается и достаёт ключи.
— Я иногда здесь бываю, — говорит он, отпирая замок. — Обычно, когда становится грустно.
Мы заходим, и он накидывает с внутренней стороны крючок.
— А где бабочки? — спрашиваю я, оглядываясь по сторонам.
Вместо ответа Марк подходит к свисающей с потолка массивной люстре и, засунув руку под абажур, поворачивает лампочку. Тотчас вспыхивает яркий свет, и несколько десятков насекомых срывается со стен, потолка и оконных стёкол. Бабочки и мотыльки мечутся по комнате, ослеплённые внезапной иллюминацией. Ничего не видя, они задевают моё лицо хрупкими крыльями, сталкиваются и падают на пол.