Мгновение женщина стояла в недоумении, но тут же, что-то осознав бросилась в след за ним, в одних только носках прямо по снегу, не накинув даже куртку.
Хоть он и не оборачивался на неё, но знал, что сейчас по бледным, покрытым легкой сеточкой морщин, щекам, бегут горячие слезы. Она еще не знает и не уверена, но уже чувствует, надеется…
«Видимо такие и есть матери, те, что любят своих детей? Не безгрешные, и далекие от светлого шаблонного образа, но какие уж есть. С такими, наверное, не так и плохо.
Интересно, а какой была его мать и была ли вообще? Узнает ли он об этом когда-нибудь? Хотя… для чего ему это? К черту.»
Раскрыв заднюю дверцу черной Камри, он отошел в сторону. На заднем сиденье спала девушка, уютно завернувшись в спальник. Короткий ершик темных волос смешно топорщился, тонкие брови слегка хмурились.
- Маша! – бросившись к машине, воскликнула женщина, но Тень молниеносно преградил ей путь.
- Еще раз повторю – ваша дочь умерла. Это моя знакомая, ее зовут Вероника, она сильно пострадала, но жить будет. Правда понадобится некоторое время на восстановление. Думаю, в прошлом, вы немного мне задолжали, поэтому сейчас будем считать, что таким образом этот долг будет оплачен. Позаботьтесь о ней. Что ей рассказать, решайте сами, мне все равно. Это вот для неё, - Раст кинул в руки Елены небольшую сумку, в которой были деньги и документы. – Передайте, что это то, что я ей обещал.
Не дожидаясь ответа, он поднял спящую на руки и вернулся обратно в дом, оставив ту в одной из комнат, на кровати. Лишь на мгновенье он обернулся, бросив последний взгляд на такую хрупкую и одновременно стойкую девушку. Он будет надеяться, что больше их пути не пересекутся, и она никогда снова не столкнется с его миром.
Тень вышел из дома на крыльцо и услышал шаги позади себя.
- Мне ей что-то передать от вас? Может хотя бы дождётесь, когда она проснется? – голос Елены слегка подрагивал, тени давно оставили дом, и сейчас эмоции женщины напоминали слетевшие с петель качели.
- Она не скоро проснется. Я погрузил её в глубокий сон, для восстановления. Так что получше за ней ухаживаете. Через пару дней она придет в себя. – Мужчина медленно побрел обратно в снежный лес.
- Так вы даже не попрощаетесь с ней? Уверены? Оставьте хоть записку.
На пару секунд его ноги остановились. Что он мог ей сказать или написать? Попрощаться? Это и так очевидно, что они больше не встретятся. Ей опасно было бы снова пересекаться с ним. Хотя и в том, что Маше будет безопасно рядом с этой женщиной, тоже уверен не был. Но теперь она должна была решать сама.
Быстро черканув что-то на клочке бумаги, он отдал записку женщине, и снова зашагал прочь.
В сердце неприятно саднило. Голос сзади снова окликнул, но он продолжил свой путь так и не обернувшись, лишь пробормотав:
- Признайтесь, что вы её мать. Ей это действительно нужно.
Елена закрыла лицо руками и больше не проронила ни слова.
***
В оранжереи, что разместилась под куполом центрального здания Оракул, под тенью плетистых лиан, на уютной скамье, сидела задумчивая Хана. Перед ней на ажурном столике легкая дымка струилась от чашечки ароматного чая, на изящном блюдце аккуратно были разложены маленькие кремовые пирожные с фруктами.
Тонкие пальцы наматывали длинный золотистый локон, что искрился в лучах утреннего зимнего солнца. Пальчики шевелились и накручивали, накручивали мягкие волоски, что мягким шелком струились по бледной полупрозрачной коже с едва заметными ниточками шрамов.
Темное облако неожиданно прикрыло солнечный диск на небе, на мгновение погружая мир в сумрак. И одновременно с этим, лицо Ханы исказилось, безумная ярость с хищным оскалом не оставили и следа от прежней умиротворенности. Пальцы словно птичьи скрюченные когти вцепились в локон и с силой рванули в сторону так, что несколько прядей вырвалось с кровью, орошая брызгами белоснежную столешницу. Несколько капель упали в чай смешиваясь с янтарной жидкостью.
Хана потянулась к чашке, и замерла на мгновенья вглядываясь в глубину.
- Так значит я всё еще не нужна тебе? Не интересна? И ты совсем не ищешь встречи со мной, Проклятый!
Девушка подскочила и сделала два глубоких глотка обжигающей жидкости. На пол полетели вырванные клочья волос и через секунду о мраморный пол вдребезги разлетелась фарфоровая чашка.
Стройная фигура в белых одеждах, быстрым шагом покидала зал, впиваясь тонкими шпилькам в пол, разрывая тишину тихим цоканьем металлических набоек.
Хана прошла длинный коридор и спустилась на лифте на самый нижний уровень, где подошла к дверям без каких-либо опознавательных знаков. Быстренько стерев капли крови с лица, она скрутила волосы в хвост и осторожно постучала.