Черная женщина, белый мужчина.
Это заставило меня задуматься о чем-то. Я перевернул страницы назад, к газетной вырезке.
Малкольм Айзек Грин, 2 года, из Окленда, Калифорния.
Семнадцать лет назад. Семнадцать плюс два. Временные рамки совпадают.
Испанское имя у чернокожего ребенка.
Я пошёл в библиотеку и принялся рыться, пока не нашёл свой испанско-английский словарь.
страница 146: новато м. новичок, начинающий.
Переверните на англо-испанскую сторону.
страница 94: зеленый прил. верде; новато, неопытный.
Я отложил книгу и взялся за телефон.
30
До сих пор не могу дозвониться до Майло. Не могу дозвониться до скучающего дежурного на станции Вест-Сайд, чтобы он сказал мне, где он.
Где были копы, когда они были так нужны?
Я вспомнил рассказ Джуди Баумгартнер о ее загадочном разговоре с Айком. Ослабьте свои стандарты. Если я правильно интерпретирую свой словарь, это имело смысл. Я снова позвонил ей в Центр Холокоста. Ее секретарь сообщила мне, что ее нет в офисе, и уклонилась от дальнейших разговоров. Помня, что Джуди сказала об угрозах убийством, я не стал давить, но в конце концов сумел убедить секретаря, что я был законным. Затем она сказала мне, что Джуди улетела обратно в Чикаго и ее не ждали в течение трех дней. Хочу ли я оставить сообщение? Думая о том, какое сообщение я мог бы оставить, я отказался и поблагодарил ее.
Когда я повесил трубку, я подумал о ком-то еще, кто мог бы подтвердить мою теорию. Я нашел номер синагоги Бет Шалом и набрал его. Никто не ответил. Справочник выдал трех Сандерсов, Д. , только один без адреса и с венецианской телефонной станцией. Я позвонил туда. Ответила женщина с акцентом, похожим на акцент раввина. Фоном заполнили детские голоса, а также что-то похожее на записанную музыку.
«Раввин Сандерс, пожалуйста».
«Кто, могу я сказать, звонит?»
«Алекс Делавэр. Я встретил его в синагоге на днях. Вместе с детективом Стерджисом».
«Один момент».
Сандерс вышел и сказал: «Да, детектив Делавэр. Есть ли прогресс по Софи?»
«Все еще продолжающееся расследование», — сказал я. Удивительно, как легко это получилось…
«Да, конечно. Что я могу для вас сделать?»
«У меня к вам теологический вопрос, раввин. Каковы критерии ортодоксального иудаизма для определения того, является ли человек евреем?»
«По сути, их два», — сказал он. «Нужно либо родиться в
Еврейская мать или пройти надлежащее обращение. Обращение основано на курсе обучения.”
«Иметь отца-еврея было бы недостаточно?»
«Нет. Только реформистские евреи приняли отцовскую линию происхождения».
«Спасибо, раввин».
«И это все?»
«Да. Вы очень помогли».
«Разве я не знаю? Ваш вопрос как-то связан с Софи?»
Я уклонился, повторил линию открытого расследования, поблагодарил его за уделенное время и повесил трубку. Попробовал снова дозвониться до Майло и на станции, и дома.
В первом случае скука дежурного офицера перешла в оцепенение.
Автоответчик в последнем. Я рассказал ему, что узнал. Затем я снова попробовал сеть.
«Господин Креволин на совещании».
«Когда он будет свободен?»
«Не могу сказать, сэр».
«Я звонил вчера. Доктор Алекс Делавэр? По поводу Айка Новато?»
«Я уверен, он получил ваше сообщение, сэр».
«Тогда как насчет того, чтобы попытаться привлечь его внимание новым сообщением?»
«Я на самом деле не...»
«Скажите ему, что Bear Lodge заявил о девяти жертвах, а не о десяти » .
«Барри Лодж?»
«Медведь, как в названии животного. Лодж как в названии Генри Кэб — как в названии охотничьего домика. Лодж Медведя — это место. Оно унесло девять жизней. А не десять » .
«Одну секунду», — сказала она. «Я все еще пишу».
«Вы также можете сказать ему, что апатия захватила десятый. Всего несколько месяцев назад. Апатия и безразличие».
«Апатия и безразличие», — сказала она. «Это какая-то концепция для сценария? Потому что если это так, то я точно знаю, что осенний сезон полностью запрограммирован, и нет смысла что-либо предлагать, пока они не расчистят доску для следующих зачисток».
«Не концепция», — сказал я. «Реальная история. И ее никогда не покажут в прайм-тайм».
Она перезвонила мне через час и сказала: «Он примет тебя в четыре».
не в силах скрыть удивление в голосе.
Без пяти четыре я прошел через сетевую парковку, забитую немецкими и шведскими машинами. На мне был коричневый габардиновый костюм, в руке был портфель. Охранник лет семидесяти записал мое имя и направил меня к пролету металлической лестницы, которая вела на второй этаж громоздкого здания в стиле деко. По пути я прошел мимо