Лэтч сказал: «Копье Водена. Лучшая очистительная машина».
Я снова проигнорировал его и спросил Алварда: «А как насчет Криспа, Бланшара и остальных? Они тоже бундовцы во втором поколении?»
Его глаза сузились. «Что-то вроде того».
«Никаких скинхедов для тебя, а, DF?»
Лэтч рассмеялся и сказал: "Панки. Клоуны-любители. Мы ценим
дисциплина».
Я спросил: «Итак, я прав насчет горца, ДФ?»
Альвард откинулся на спинку вращающегося кресла и заложил руки за голову.
«Ладно», — сказал я. «Значит, вы живете за счет земли и прячетесь от правительства. Так же, как некоторые из ваших бывших врагов слева. Ваше движение в беде. Как и левые. Cointelpro, Никсон, Дж. Эдгар.
Разделяй и властвуй, и это работает. Это заставляет тебя думать. Сражаясь с левыми, ты даешь истеблишменту именно то, что он хочет. Некоторые люди слева тоже это понимают. И вы все понимаете, что если вы перестанете думать об этом, то увидите, что у радикальных правых и радикальных левых много общего. Вы оба верите, что общество нужно разрушить, чтобы полностью его реструктурировать. Что демократия слаба и неэффективна, контролируется международными банкирами и прессой-псами — говорящим классом. Требуется новый популизм —
расширение прав и возможностей рабочего человека. И главный вопрос, который раньше разделял вас — раса — больше не является таким уж большим камнем преткновения.
Потому что есть белые левые, разгневанные наглыми черными, которые пытались выгнать их из их собственного движения. Белые левые соприкасаются со своим собственным расизмом».
«Маяк мудрости, — сказал Лэтч, — сияющий среди кучи дерьма».
Я сказал: «Не знаю, кто первым это придумал, ДФ, но каким-то образом вы связались, и возникла новая концепция. Ванзее-2».
Надавливание внутрь от самых внешних краев, чтобы сжать центр и раздавить его насмерть. Вот как вы сошлись здесь со старым Горди».
Быстрый взгляд на Лэтча, затем снова на Алварда. «Хотя, честно говоря, ДФ, я действительно не вижу в этом ничего привлекательного. Вы явно человек действия. Он не более чем поставщик пустых слов, живущий на деньги своей жены».
Лэтч выругался и ждал, что Алвард его защитит. Когда рыжеволосый мужчина не заговорил, я продолжил.
«Он — пресловутая пустая бочка, производящая много-много шума. Собачка на диване — наилучший пример говорящего класса. Ты правда думаешь, что он сможет это сделать, когда придет время?»
Лэтч вскочил на ноги. Удар толкнул Майло; его тело перекатилось к краю дивана, затем откатилось назад. Его рот открылся. Пока я искал признаки сознания на избитом лице, я почувствовал еще один укус осы на своей щеке. Новый слой боли, прикрывающий трехлетнюю травму челюсти. Воспоминания о проводах и замазке... Моя голова откинулась назад. Еще один
слой.
Надо мной стоял Лэтч, слюна собиралась в уголках его рта: взбешенная комнатная собачка. Он поднял руку, чтобы ударить меня снова.
А в роли боксерской груши в сегодняшнем школьном представлении выступит малыш Алекс. Делавэр. …
Он ударил, и грохот в моей голове отдался эхом, словно кислотный рок, прокачиваемый через дешевый усилитель.
После ножа — мелкие неприятности.
Я посмотрел на него и сказал: «Характер, характер, Горди».
Он стиснул зубы и отвел кулак. Прямо перед ударом я сделал ложный выпад в сторону. Его рука задела меня. Он потерял равновесие и споткнулся.
Алвард выглядел с отвращением. Он сказал: «Сядь, Гордон».
Лэтч выпрямился, стоял, тяжело дыша, руки сложены. Яркий румянец на веснушчатых щеках. Очки социального обеспечения перекошены.
Голова болела, но не так уж сильно. Руки онемели. Газель-анестезия или потеря кровообращения?
Я сказал: «Почему бы тебе не сесть и не поиграть на своей губной гармошке, Горди?»
Он сжал руку, начал ее отдергивать. Голос Алварда заморозил ее на полпути, словно поток жидкого азота.
« Позже , Гордон».
Лэтч перевел взгляд с одного на другого. Плюнул мне в лицо и вернулся на диван. Но больше никаких небрежных скрещиваний ног. Он сидел на краю, положив руки на колени, и пыхтел от ярости.
Капля его слюны попала мне на щеку. Я опустил голову, вытер ее, как мог, о плечо.
Я сказал: «Как неразумно, советник».
Лэтч сказал: «Он мой, Бад. Когда придет время».
Я сказал: «Я тронут, советник».
Альвард повернулся ко мне и сказал: «Это все, что ты можешь сказать, придурок?»
«О, нет. Их гораздо больше. Возвращаемся к Ванзее-2. Встреча, в которую никто не верит. Но она была. Где-то в сельской местности и в уединении — вдали от городов, кишащих унтерменшами , где полиция и федералы имели контроль. Может, где-то вроде южного Айдахо? На ранчо, которое Миранда унаследовала от отца? Сколько людей было вовлечено?»