В Новый год она дала себе обещание повторить поступок Робин.
Последний зажим, и она закончила. Вытерев руки, она встала на цыпочки и поцеловала Майло в щеку, потом в мою. Под фартуком она носила черную футболку и джинсы, а ее волосы были замотаны красной банданой. Защитные очки и маска свисали с ее шеи, оба покрытые пылью.
Спайк начал лаять как гончая и перевернулся. Я встал на колени и почесал ему живот, а он фыркнул, выражая свое право. Французские бульдоги — это миниатюрные версии английских бульдогов, но с торчащими ушами летучей мыши, более атлетичным характером и манией величия большой собаки. Лучший способ описать Спайка физически — это бостонский терьер на стероидах, но его характер больше похож на шимпанзе, чем на собаку. Однажды он ввалился в нашу жизнь и остался, быстро решив, что Робин достоин знакомства, а я — расходный материал. Когда он чем-то недоволен, он притворяется, что задыхается. Майло притворяется, что презирает его, и всегда приносит угощения.
Теперь он выудил из своего спортивного пиджака пакет для сэндвичей. Сушеная печень.
«Время канапе, блинчик».
Спайк сидел неподвижно, Майло бросил наггетс, и собака поймала его в воздухе, прожевала и проглотила. Они оба уставились друг на друга. Майло потер лицо. Спайк залаял. Майло что-то пробормотал и дал ему еще печени.
«Иди и переваривай».
Спайк ударил головой по ноге Майло. Закатив глаза и заворчав, Майло наклонился и погладил его.
Еще лай, бодание и кормление. Наконец, Майло показал ему пустой мешок. Спайк подскочил к нему, покачал головой и пустил слюни.
«Хватит», — сказал Робин. «Ты увеличиваешь влажность».
Спайк посмотрел на нее большими карими глазами. Взгляд Орсона Уэллса
—гений встревожен.
«Стой», — тихо приказала она. Собака повиновалась, и она добавила:
«Дорогой». Обняв меня за талию, она сказала: «Ну что нового, Майло?»
Больше, чем просто хорошие манеры. Мы больше говорили об убийстве вчера вечером.
«Тянем ноги», — сказал он. «Подумал, что одолжу Алекса сегодня вечером. Если он тебе не нужен».
«Он мне всегда нужен. Просто убедись, что ты вернешь его в целости и сохранности».
«Цельный, заправленный, вымытый и натертый воском».
После его ухода я обратился к стенограммам заседания комитета по поведению.
Документы были помечены красным штампом КОНФИДЕНЦИАЛЬНО на каждой странице и предварялись предупреждением юристов университета о том, что публикация содержания может повлечь за собой гражданское преследование. Затем последовало предупреждение юристов
Оценка вины: исключительная заслуга профессора Хоупа Дивэйна.
Однако вместе с ней в качестве судей сидели еще два человека: доцент кафедры химии Джулия Стейнбергер и аспирантка факультета психологии Кейси Локинг.
Я перевернул страницу. Формат меня удивил. Личные стычки между обвинителем и обвиняемым. Академическая версия ток-шоу Хоупа?
Случай 1:
Дебора Бриттен, девятнадцатилетняя студентка второго курса французского языка, обвинила Патрика Аллана Хуанга, восемнадцатилетнего студента второго курса инженерного факультета, в том, что он следовал за ней по библиотеке колледжа и делал «похотливые и двусмысленные» выражения. Хуанг отрицала какой-либо сексуальный интерес к Бриттену и сказала, что она «приставала» к нему, прося помочь ей работать с поисковыми компьютерами библиотеки и неоднократно говоря ему, какой он гениальный.
Бриттен сказала, что она действительно просила помощи у Хуана, потому что «он выглядел как парень, который разбирается в компьютерах», и похвалила его мастерство, потому что это «хорошие манеры. Почему женщина не может быть милой, не подвергаясь при этом домогательствам?»
ПРОФ. ДИВЭЙН: Есть ли ответ на этот вопрос, г-н Хуан?
Г-Н ХУАН: Мой ответ таков: она расистка, которая решила, что азиатский парень будет техно-гиком, а затем воспользовалась мной. Она достала меня, а не наоборот. Она вела себя дружелюбно, так что, да, я пригласил ее на свидание. Потом она затыкает мне рот, а когда я больше не хочу быть ее информационным рабом, она злится и подает на меня в суд. Вот это суета. Я не для этого пришел в колледж.
ПРОФ. ДИВЭЙН: Зачем вы пошли в колледж?
Г-Н ХУАН: Изучать инженерное дело.
ПРОФ. ДИВЭЙН: Обучение — это нечто большее, чем просто то, что происходит в классе.