— Я льщу себя надеждой, что у меня нет предрассудков, — сказал я. Я также очень хорошо запоминаю людей, которые оказали мне услугу.
— Это переговорщик. Ты обещаешь мне, что я никогда не попаду в суд?
— Я клянусь тебе в этом своей грамотой.
Она смеется.
— Ты все еще играешь на бас-гитаре? Я спросил его.
— Ой, пожалуйста! воскликнула она, снова смеясь. Меня взяли в группу, потому что я была рыжей. Она решила, что это какое-то доброе предзнаменование... Колор Крю, понимаете?
— Амелия Дауд.
—Эта сумасшедшая миссис Дауд... Это возвращает меня в далекое прошлое.
Я не понимаю, что вы хотите, чтобы я вам сказал.
— Любые воспоминания об этой семье, которые у вас остались, могли бы мне помочь.
—Чтобы лучше понять их психологию?
— Нет, чтобы обрести душевное спокойствие.
- Я не понимаю.
— Это ужасное дело. Она почти преследует меня.
— Хм… Думаю, я могу выразить это одним предложением: они были сумасшедшими.
— Не могли бы мы это обсудить? Вы выбираете время и место.
— Вы бы серьезно рассмотрели возможность переезда?
— Я об этом не думал, но...
— Сейчас самое время об этом задуматься. Все в порядке. Мне в любом случае нужно пообедать. Встретимся в ресторане Lucretia на бульваре Вентура, недалеко от Бальбоа, в полутора часах езды. Будьте точны. Может быть, я докажу вам, что жизнь может быть хороша и по ту сторону холма.
*
Ресторан был большой, светлый, просторный и почти пустой.
Я прибыл вовремя. Элиза Ван Сьок уже была там, шутя с молодым официантом, потягивая коктейль «Космополитен» и закусывая одним бразильским орехом. Рыжая Джинджер больше не была рыжей. Ее пышные пепельно-русые волосы спадали до воротника. Сшитый на заказ брючный костюм, сделанное на заказ лицо, большие янтарные глаза. Его рукопожатие, крепкое и сухое, сопровождалось улыбкой, выражающей уверенность в успехе.
— Вы моложе, чем я ожидал, судя по вашему голосу, доктор Делавэр.
- Ты тоже.
— Как мило.
Я сел и поблагодарил ее за уделенное время. Она взглянула на усыпанный бриллиантами Movado.
— Брэд и Нора сделали все, о чем пишут в газетах?
Я кивнул.
— А пикантных подробностей у вас нет?
— Лучше не знать.
— Но да.
— Нет, на самом деле нет.
— А что, отвратительно?
— Это ещё мягко сказано.
— Фу, — сказала она, прежде чем сделать глоток «Космополитена». Все равно скажи мне.
Я разделил себя на две или три части. Именно она сменила тему разговора.
— Как вам удалось заработать столько капитала, работая в полиции? Должно быть, это не очень хорошо оплачивается.
— Я делал другие вещи.
- Как что ?
— Инвестиции, частные клиенты, консультант.
— Очень интересно… Вы не пишете?
— Просто отчеты, почему?
— Я думаю, это был бы материал для хорошей книги... Боюсь, обед ограничится выпивкой. Мне нужно заключить сделку, большую хижину к югу от бульвара, и я ничего не могу вам рассказать о Даудах, кроме того, что они все были сумасшедшими.
— Это хорошее начало.
Подошел официант — худой, смуглый и голодный. Я попросил у него Grolsch.
— Совершенно верно, сэр.
Когда он принес мне пиво, Элиза Ван Сайок чокнулась своим бокалом с моим.
- Вы живете в один? Я задаю этот вопрос, чтобы прояснить Ваши требования к жилой площади.
— Нет, как пара.
Она улыбнулась.
— Ты ей изменяешь?
Я не мог не рассмеяться.
— Я просто напросилась, — сказала она, откусывая последний кусочек бразильского ореха.
— Скажи мне, Колор Крю…
— Колор Крю был обманом!
— Как вы в этом оказались? Остальные трое были братьями и сестрами.
— Как я уже говорил вам по телефону, меня завербовала эта сумасшедшая миссис Дауд.
—Из-за твоих рыжих волос.
— Да, и потому что она считала, что у меня есть талант. Я училась в одном классе с Норой в Академии Эссекса. Мой отец был хирургом, и мы жили на Джун-стрит. В то время я думал, что мне нравится музыка.
Я брал уроки игры на скрипке, затем перешел на виолончель, а затем сумел убедить отца купить мне электрогитару. Я пел как утка на транквилизаторах и писал песни
нелепый. Это не помешало мне думать, что я Грейс Слик. Действительно ли Брэд и Нора убили всех этих людей?
— Все они.
- За что ?
— Вот это я и пытаюсь понять.
— Очень забавно знать людей, которые это сделали. Может быть, мне стоит написать книгу.
В его глазах загорелся новый огонек. Теперь я понял, почему она согласилась меня принять.
— Я слышал, это было нелегко, — сказал я.