Лидия откинула волосы и ухмыльнулась. Ее некогда великолепная улыбка была оскорбляема двумя серьезно сколотыми передними зубами.
«Леди? То есть не такая, как я, Пэтс?»
«Ой, перестань, прими это как есть», — сказала Пэтти.
«Эй», — сказала Лидия, «я шлюха и горжусь этим». Тряся грудью и виляя задницей. Смеясь достаточно громко, чтобы таксист повернул голову.
Тане было два года, но она, должно быть, поняла, что мама ведёт себя неподобающе, потому что она поморщилась. Пэтти была в этом уверена.
Патти хотела защитить ее. «Я просто хотела сказать, что она замечательная, можешь приводить ее в любое время». Она улыбнулась Тане, но ребенок смотрел на тротуар.
Лидди рассмеялась. «Даже со всеми этими дерьмовыми подгузниками?»
Теперь малышка уставилась вдаль. Пэтти подошла к ней и коснулась ее макушки. Таня начала отшатываться, а затем замерла.
Пэтти слегка наклонилась и тихо заговорила. «Ты хорошая девочка, настоящая маленькая леди».
Таня сцепила руки перед собой и изобразила самую мучительную улыбку, которую Патти когда-либо видела.
Как будто какой-то внутренний голос обучал ее тонкостям этикета общения племянницы и тети.
Лидия сказала: «Говняные подгузники — это нормально? Круто, я запомню это, Пэтс, на тот случай, если мы когда-нибудь снова окажемся здесь».
«Что в Джуно?»
«Снег». Лидия рассмеялась, и ее грудь подпрыгнула, едва сдерживаемая ярко-розовым топом. Теперь у нее были татуировки, слишком много их. Ее волосы выглядели сухими и грубыми, глаза становились зернистыми по краям, а эти длинные ноги танцовщицы тряслись вокруг внутренней части бедер. Все это и сломанные зубы кричали «Гонка по холму»! Пэтти задавалась вопросом, что произойдет, когда вся внешность Лидии пойдет на спад.
«Оставайтесь в тепле», — сказала она.
«О, да», — сказала Лидия. «У меня есть свои способы для этого». Взяв маленькую девочку за запястье и потянув ее к машине.
Патти пошла за ними. Наклонилась, чтобы оказаться на одном уровне с ребенком, пока Лидия передавала чемодан таксисту. «Приятно познакомиться , малышка Таня».
Это прозвучало неловко. Что она знала о детях?
Таня закусила губу и усиленно жевала.
И вот, тринадцать месяцев спустя, жаркая июньская ночь, воздух пропитан запахом неизвестно чего, и девочка снова стоит у ее двери, крошечная, как всегда, в обвисших джинсах и потертом белом топе, ее волосы вьются, скорее желтые, чем белые.
Кусает и грызет точно так же. Держит в руках чучело косатки, которое разваливается по швам.
На этот раз она посмотрела прямо на Пэтти.
Грохочущий красный Firebird был припаркован именно там, где было такси. Один из тех форсированных номеров со спойлером, толстыми шинами и проволочными хомутиками, прижимающими капот. Капот колотил, как фибриллярное сердце.
Когда Патти поспешила к машине, «Файрберд» выехал на дорогу, платиновая шевелюра Лидии была едва видна сквозь тонированное стекло со стороны пассажира.
Пэтти показалось, что ее сестра помахала ей, но она не была в этом уверена.
Ребенок не двинулся с места.
Когда Патти вернулась к ней, Таня сунула руку в карман и протянула записку.
Дешевая белая бумага, красный бланк от Crazy Eight Motor Hotel, Холкомб, Невада.
Ниже почерк Лидии, слишком красивый для человека с неполным средним образованием. Лидия никогда не прилагала никаких усилий к изучению чистописания или чего-либо еще за эти девять лет, но ей все давалось легко.
Ребенок начал хныкать.
Пэтти взяла ее за руку — холодную, маленькую и мягкую — и прочитала записку.
Дорогая старшая сестренка,
Вы сказали, что она леди.
Может быть, с тобой она действительно сможет ею стать.
Маленькая сестренка
ГЛАВА
2
«Не детектив», — сказал Майло. «А было ли это вообще?»
Я сказал: «Ты считаешь, что это пустая трата времени».
«Не так ли?»
Я пожал плечами. Мы оба выпили.
«Речь идет о неизлечимой болезни, вероятно, поразившей ее мозг», — сказал он.
«Это всего лишь теория дилетанта».
Он подтянул свой стакан поближе, взболтал маленькие вязкие волны своей мешалкой. Мы были в стейк-хаусе в паре миль к западу от центра города, глядя на огромные стейки на кости, салаты больше, чем газоны у некоторых людей, ледяные мартини.
Половина третьего, прохладный день среды, празднование окончания месячного процесса по делу об убийстве по прихоти. Обвиняемая, женщина, чьи артистические претензии привели ее к партнерству по убийствам, удивила всех, признав себя виновной.
Когда Майло выбежал из зала суда, я спросил его, почему она сдалась.
«Причина не указана. Может быть, она надеется на шанс условно-досрочного освобождения».