«Спасибо, Док».
«Это научная часть, Майло», — сказал Джерниган. «А вот часть интуиции: рисунок раны все еще беспокоит меня, но я не могу сказать, что он основан на чем-то ином, кроме небольшого когнитивного укола. Предполагая, что она
сначала попала из .45 и удар сбил ее с ног, должно было быть больше повреждений от дробовика. Она была бы ничком, мертва или близка к этому, и полностью уязвима для взрыва сверху. Но дробь не перекрывала пулевое ранение так сильно, как я ожидал. Фактически, самая сильная россыпь дроби почти полностью совпадает с пулей вдоль вертикальной оси. Почти как если бы ваши два плохих парня выстрелили одновременно».
«Расстрельная команда», — сказал он.
«Вот такой образ я получил. Но умелые бойцы, двое из них стояли бок о бок, прекрасно координируя свои действия. Повреждения от дробовика были далеко не плотными. Пули пробили ее пазухи, а также нижнюю часть лобных долей. Но если стрелять вблизи, .410 мог бы снести ей всю голову. И я не вижу, чтобы стрелок мог попасть в нее прямо, когда она упала, разве что стоя на лестнице».
«Команда точных убийств», — сказал Майло. «Может быть, на следующей Олимпиаде».
«Это жутко, да? Это почти ритуальное качество».
«Как будто ее наказали».
«Я полагаю», — сказал Джерниган. «Вы знаете, как это обычно бывает с больными вещами. Мы получаем удушение вплотную, балет с ножами. Это сложнее охарактеризовать. Здесь происходит эта расчетливая казнь, но, возможно, и что-то более темное — с чем Делавэр мог бы вам помочь».
«Забавно, что вы о нем упомянули».
Я сказал: «Алекс здесь».
«О, привет», — сказала она. «И что ты думаешь?»
«Это полностью соответствует нашим текущим предположениям о мотиве: деньги и месть».
«Великие умы», — сказала она. «Когда узнаешь больше, держи меня в курсе, потому что это меня заинтересовало».
Майло сказал: «Мне нравится ваш оптимизм, Док».
Кларисса Джерниган сказала: «Без оптимизма нет особого смысла, не так ли? Пока, ребята, мне пора встретиться с еще несколькими замечательно послушными пациентами».
Мы подошли к воротам Леоны Сусс.
Майло сказал: «Расстрельная команда. Теперь, когда она вбила это мне в голову, это там и останется».
Мы пытались придумать следующий шаг, когда позади «Севильи» остановился черно-белый внедорожник, завел двигатель и затих.
Беверли-Хиллз, полицейский пригород. Молодая женщина-офицер в форме вышла из машины, изучила задний номерной знак Seville, застегнула ремень, изучила еще немного.
Майло отдал свой мини-салют. Она не была впечатлена.
Невысокая женщина. Ростом пять футов три дюйма, узкие бедра, маленькая грудь, открытое лицо, длинные каштановые волосы собраны в хвост.
«На вид лет двенадцать», — сказал Майло, роясь в кармане. «Может, она продает печенье «Полицейский скаут».
Полицейская что-то доверила ей по рации. Снова поправила ремень и пошла вперед, держа одну руку на дубинке.
Открытое лицо было покрыто веснушками, на нем был легкий макияж, за исключением щедрой подводки для глаз и туши, превратившейся в зернистую пасту.
Пограничная готика; иди и узнай.
На ее значке — В. Беде .
«Джентльмены. Это ваш Кадиллак?»
Я сказал: «Это мое».
«Права, регистрация и страховка, пожалуйста». Слишком хриплый голос натянул связки на ее шее. Напрягся, как будто она брала уроки по авторитетному, но пропустила финал.
Майло показал свой значок и карточку. «Это подойдет, офицер?»
Бирюзовые глаза Беды, казалось, расширились, а зрачки сузились.
Она сказала: «Отдел убийств в Лос-Анджелесе? На перекличке ничего не было сказано о каком-либо совместном расследовании».
«Идет расследование», — сказал Майло, — «но оно коснулось вашего прекрасного города лишь несколько минут назад».
«Тронули? Я не совсем понимаю, что это значит».
«Житель этого дома — человек, с которым нам, возможно, когда-нибудь захочется поговорить».
«Этот дом?» Как будто владение недвижимостью стоимостью в восемь цифр освобождает вас от подозрений.
Майло сказал: «Миссис Леона Сасс».
«Чем она тебя интересует?»