– Ее что, судебным решением перекинули к вам?
– Нас сочли идеальными для данной ситуации.
Я оглядел триста квадратных метров пустующего пространства.
– Я здесь потому, что пять лет назад проводил оценку сына Зельды Чейз, и меня волнует, всё ли с ним в порядке. Где сейчас Овидий?
– Понятия не имею. Единственное о нем упоминание – имя в справке Шермана о переводе.
– Что он указывал про мальчика?
– Только то, что он существует. Ну что, теперь мы можем…
– Мне нужна копия.
– Там в основном даты… Начало проведения, окончание. У вас, кстати, окончания не было.
В ее устах это прозвучало как тяжкое преступление.
– Все равно, мне нужен экземпляр.
– У меня его нет. Всё в электронном виде на сайте головной организации.
– Это где?
– В Бостоне.
– Значит, можно легко найти.
– Можно, – согласилась она, – только там ничего нет.
– Ну а ваш экземпляр справки из Рейвенсвуда?
– Она нам не нужна: ее там не лечили, а просто приняли. И вообще, в дальнейшем не вижу смысла в…
– С того времени, как мисс Чейз поступила сюда, она ни разу не упоминала про Овидия?
– Да она вообще не разговаривала.
– Вы же сказали, что она спрашивала меня.
– В Рейвенсвуде, – Кристин отмахнулась. – И вообще, при чем здесь я? Ну так что, мы можем приступать?
– Когда я сориентируюсь. Я, кстати, до сих пор не понимаю, зачем ее прислали сюда, когда вы – всего лишь сетевая структура.
– Ничего мы не сетевая. Мы – полностью самостоятельная, полномочная организация.
– Меня это почему-то не убеждает.
– Мы полностью квалифицированы и уполномочены федеральным правительством и сотрудничающими местными органами на то, чтобы предлагать комплексные услуги в области психического здоровья. И будем добиваться своих целей, если что-то в этом городе потребует улучшений в данной области.
Бледные веки дрогнули. А с ними и бледные руки.
«Добро пожаловать в Эл-Эй».
– Бюрократия у вас на уровне? – как бы невзначай осведомился я.
– Худшее из зол, – ответила она без тени иронии.
– Сочувствую. В Википедии сказано, что вы сейчас на втором году трехгодичного гранта, то есть начинаете ощущать давление со стороны Национального института здоровья. Ваш мандат затрагивает в основном амбулаторных больных, но для этого вам нужно развить «сеть направлений внутри сообщества», а этого пока не произошло: впечатление такое, что город пытается осложнить вам жизнь. Но не чувствуйте себя ущемленными: нынче в Лос-Анджелесе все, кто пытается начать бизнес, проходят через это.
– Мы – не бизнес, мы…
– Без разницы. Дайте-ка я угадаю: вы арендовали это помещение как раз для того, чтобы привлечь к себе внимание строительного отдела, отдела зонирования, целого списка специальных общественных советов и комитетов, оценщика, плюс с вами наверняка активно взаимодействует департамент здравоохранения. Ну а в какой-то момент вам, с вашим профилем, придется организовывать питание для своего персонала и пациентов, а значит, предстоит пройти регистрацию как учреждение, связанное с общепитом, и сейчас вас прогоняют через все эти бюрократические препоны. Как вы, кстати, пока решаете этот вопрос? Берете еду навынос?
– Навынос, но высокого качества, – не преминула акцентировать Дойл-Маслоу. – Ладно. Могу ли я…
– Из-за волокиты вы вынуждены довольствоваться «краткосрочными кризисными госпитализациями», а лучший способ обеспечить их – это принимать не столь прибыльных «пятьдесят первых», освобождая местных врачей-практиков, нужных вам как источники получения направлений, от малоприятной возни с буйными.
«А при всей конкуренции за денежки министерских фондов, если вы не сдюжите к тому времени, как федералы нагрянут к вам с проверкой, ты лишишься своей титулованной работы, схваченной благодаря связям твоей матери с местным конгрессменом. Который и спроворил тебе должность в службе городского развития. Вуаля».
Кристин Дойл-Маслоу перешла в контрнаступление:
– Если вы отказываетесь в оказании услуги, давайте закончим с этим прямо здесь и сейчас.
– Почему же. Услугу я оказывать буду. Ведите.
Смерив меня подозрительным взглядом, она тронулась дальше.
– А как зовут доктора, который направил ее к вам? – поинтересовался я.