– А как же акт Кугана[21] – не сработал?
– Акт Кугана гласит, что дети получают гарантированный процент. Но он мал, а также может быть потрачен на благо ребенка; то есть на любую хрень, которая взбредет в голову опекуну. Моя матушка решила, что пятилетнему ребенку ужас как нужны поездки на Гавайи, где он сидел один-одинешенек в отелях, пока она гуляла на вечеринках.
Я молча покачал головой.
– Жалеть меня, док, не надо. У меня фантастическая жизнь. – Стив Бил доел свой круассан и указал на мой. – Кушайте, это же ваш.
– Спасибо, не хочу.
– Ничего себе воля… Смотрите, как бы и жизнь не наскучила.
– Вы примерно не знаете, где во время съемок жила Зельда?
– Не-а. Так ведь у копов, наверное, есть ее нынешний адрес? Глядишь, ребенок там и отыщется, вместе с лицом, осуществляющим опекунство.
– Последнее время ее домом была улица, – сказал я.
– Ах вон оно что… – Стив помолчал, соображая. – Черт, вот почему вы переживаете о ребенке: сумасшедшая баба, мало ли на что она способна… Хотелось бы, конечно, сказать: «Что вы, нет, Зельда и мухи не обидит!» Но не могу. Людская душа – потемки, а уж у психов тем более.
– Вы, кстати, в курсе, что Зельдой она назвала себя сама?
– Да? Я и не знал. Хотя чего удивляться: все что-то да придумывают, по-своему себя обновляют… – Его зубы блеснули в улыбке: – Я так и вовсе урожденный Стюарт Генри Рассмайзль.
Он полез за бумажником. Я до своего добрался первым и положил купюры на стол. Судя по кивку, Стив признал, что надлежащая процедура соблюдена.
Из кафе мы вышли вместе, и когда я направился к своей «Севилье», он спросил:
– Классная тачила. Какой год?
– Семьдесят девятый.
– У моей матушки был семьдесят шестой; так она покрасила его в розовый перламутр, а верх – из винила в баклажан. Движок у него «родной»?
– Уже третий.
– Преданность, достойная уважения. – Он энергично потряс мне руку. – Надеюсь, что ребенка вы отыщете в целости и сохранности.
И, оскалясь широкой солнечной улыбкой, добавил:
– Ну а если вы подыскиваете хорошее местечко в «Тарзане»…
Глава 16
Рассказ Стива соответствовал тому, что я и так уже знал: у Зельды были налицо перепады настроения и психическое расстройство. Но он внес некоторую ясность насчет ее разговоров о маме. Пропавшая актриса, кровь и грязь. Как будто она что-то такое раскапывала. Быть может, те поиски ее давно похороненной матери – матери, чья душа, по мнению Зельды, обитала внутри нее – как раз и толкали ее на вторжение в чужие дворы? Может, ее неодолимо тянуло раскапывать? Не было никаких признаков того, что Зельда нарушила безупречность сада Энид Депау, но этому могла помешать ее внезапная смерть. Когтила ли она землю, когда ее обнаружили на проезде Бель-Азура? Казалось бы, ее первоначальный арест был результатом гораздо более мирского мотива: преследование бывшего. В таком случае какой смысл применять логику к психотическому поведению? Даже если я выдумал «причину» для проникновения Зельды, какое это имеет значение? Единственно стоящей для меня целью было найти того одиннадцатилетнего мальчика.
Шаг первый: возвратиться к корням Джейн Чейз, или как там ее настоящее имя.
Я позвонил одному из осведомителей Майло – Линусу Маккою, клерку из архива округа и известному любителю «помочь с доступом к данным» (в обмен на бутылку элитного виски, хорошего каберне или паюсной икры от Петроссиана). «Мой собрат-гурман», – называет его Майло, хотя сам при этом отдает предпочтение не качеству, а больше количеству.
Маккой сонным голосом ответил по своему офисному телефону:
– Оу? Привет, док. Как поживает Грязный Гарри? Что-то давненько от него ничего не слышно.
– Да вот, всё копает, пока мы тут с тобой беседуем…
Я вкратце изложил свою просьбу.
– Нашли чем теребить, – так же сонно возмутился он. – Это всё в информации общего доступа.
В трубке раздались короткие гудки.
Через минуту он перезвонил.
– Прошу прощения за бестактность. Я теперь с сотового.
– У тебя что, рабочий телефон под колпаком?
– Да вроде нет. Но округ для проверки агентств подсылает ученых соплезвонов, и один из них как раз сейчас проходил мимо моего стола. Стало быть, информирую: сейчас для поиска перемены имени я вам не нужен. Официальных запросов больше не требуется, и люди могут именовать себя как хотят.