Изучил буквы, прищурился, написал: NIG
МЭА
Несколько дополнительных мгновений раздумий сопровождались быстрым вращением карандаша и постукиванием ластиком по нижней губе.
Затем:
ЭНИГМА
OceanofPDF.com
ГЛАВА
37
Мы с Мило уставились на бумагу.
Он покачал головой.
Я ответил: «Прямо перед нами, все время».
Робин сказал: «Ничего особенного. Мое преимущество было в том, что я пришел свежим. И это, вероятно, не так уж много значит».
Майло сказал: «Это помогает нам понять ее. Это всегда полезно».
Он наклонился, поцеловал ее руку, взял листок и положил его в книгу убийств.
«Видеть себя загадочной», — сказала Робин. «Рисует призрачную орхидею. Мне это кажется чем-то большим, чем просто милым калифорнийским переосмыслением. Больше похоже на стирание себя и попытку начать все заново. Может быть, женщина, у которой была действительно тяжелая жизнь?»
Майло сказал: «И в итоге вышла замуж за миллионера».
«И в итоге умер».
Он вздрогнул и ничего не сказал.
Глаза Робин затуманились. Я сжал ее руку. Прохладная на ощупь.
«В любом случае», — сказала она, — «мне это показалось анаграммой. Я оставлю вас с этим».
Я сказал: «Женщина с тяжелой жизнью».
«Я знаю, что очевидным предположением было то, что она была охотницей за золотом. Измена, эта история с бриллиантом. А может, я просто становлюсь сентиментальным. Но я не могу не чувствовать, что она боролась за то, чтобы понять, кем она была. И оставалась загадкой для самой себя. А потом ее убили таким образом. Это просто... даже если она не была святой, это отвратительно».
Она встала, достала из холодильника банку «Пеллегрино» и открыла ее. «Вот за этим я и пришла. Пока».
Она направилась обратно к садовой двери. На этот раз Бланш последовала за ней.
Когда они ушли, Майло спросил: «Хочешь поговорить с ней?»
"Неа."
«С ней все в порядке?»
«В таких ситуациях ей необходимо одиночество».
«Эти, будучи…»
«Когда ей нужно уединение».
«Ладно, решать тебе», — сказал он с сомнением. «Энигма. Тяжелая жизнь. Если Робин права, то речь может идти о жертве преступления».
Я сказал: «Это именно то, что мне пришло в голову. Может быть, жертва пожилого мужчины, а не любовница, которая обманула крупного игрока. А если мы говорим о годах назад, вы знаете, к чему это может привести».
«Жестокое обращение с детьми, инцест. Какое зло они еще не назвали».
На лбу у него вздулись вены. Он потер лицо, вскочил и прошелся по кухне два круга. Продолжил в гостиной для третьего. Когда он вернулся, никаких следов изможденности не было.
Энергия гнева.
«Как, черт возьми, я собираюсь воздать ей должное?»
Было бы здорово дать ответ.
Мне нечего было предложить.
—
В три часа ночи, резко проснувшись от сна без сновидений, я лежал на спине, охваченный вопросами.
Я переворачивал дело снова и снова. Все время возвращался к какой-то белой колючей штуке, которая сводила концепцию цветка к странной абстракции.
Беглец, скрывающийся среди болотистых деревьев мрачного болота.
Ботаническая сущность загадки.
Мегин Марч отождествила себя с призрачной орхидеей. Может быть, потому, что она ее видела.
Будучи ребенком, подвергаясь ужасу и жестокости, она черпала вдохновение в цветке и историях, которые его окружали. Как и большинство жертв, она жаждала исчезнуть. И ей это наконец удалось. Но ей никогда не было комфортно пускать корни.
Играть по правилам было невозможно. Правила подвели ее, когда она больше всего в них нуждалась.
Ничто не имело значения, кроме выживания.
К сорока одному году она поняла, что наконец-то взяла ситуацию под контроль.
Затем…
При мысли о том, как она умерла — вместе с человеком, движимым собственными проблемами, — у меня заболели глаза.
Я вздохнул. Выпустив едва слышный поток воздуха, но Робин пошевелился.
Человек, который любил меня так, как никто другой. Тонко настроенный на мои эмоции. На мир.
Мне потребовалось столько времени, чтобы достичь такого же сочувствия, как Робин, которого удалось достичь за считанные секунды, решив анаграмму.
Мне не хотелось думать о том, в чем заключалась разница между нами.
Поэтому я сделал то, что всегда делаю, когда надвигается момент самоанализа: сосредоточился на задаче, которая опиралась на то, чему я учился в школе.
Пятнадцатилетний мальчик, который никому не нужен. Что это сделает с ребенком?
Как мне к нему подойти? О чем мне не следует спрашивать?
Могу ли я что-то предложить?
Никакого удовлетворения это не принесло, поэтому я снова переключился на девушку, живущую возле болота.
Может быть, не старше нежеланного мальчика.