Касагранде пробормотал: «Определенно, еще один психический случай, ладно, поехали».
Он подошел, держа руку на кобуре. «Как дела, сэр?» Использовал мед, а не уксус, его природная склонность, плюс это в основном срабатывало.
Парень кивнул и продолжал улыбаться. Затем он просунул руку под куртку и потянулся к поясу.
Блеск металла.
Касагранде побежал назад, распахнул дверь и присел за ней.
Создавая щит, словно его этому учили.
Брусс сделал то же самое.
«О, черт, Карен. Он действительно пакует вещи».
Брусс крикнула: «Брось пистолет, брось его, брось его, брось его!» брось это!» , в то время как Касагранде позвал на подмогу.
Она поднялась с корточек и выглянула в водительское окно. Продолжала кричать.
Парень, казалось, не был обеспокоен шумом. Посмотрел на нее, пожал плечами, затем опустил взгляд на пистолет, который он достал. Разжав пальцы, он держал оружие в открытой ладони, как будто предлагая подарок.
«Хорошо», — сказал Брусс. «Теперь брось это и следуй моим инструкциям, сделай это сейчас » .
Парень кивнул и опустил пистолет.
Слава богу. Это бы легко закончилось.
Затем улыбка парня исчезла, его рука сжалась, и он взмахнул ею, нацелившись прямо на нее.
Она пригнулась. Пинь. Пинь. Металл и пластик завибрировали.
Касагранде был выключен, стоя справа от двери, его служебный револьвер был направлен прямо на парня. Который продолжал стрелять в Карен.
Еще одна пуля попала в ее дверь. Потом еще одна. И еще одна, прежде чем Касагранде выстрелил в парня. Целясь в центральную часть тела, как будто он был обучен, но промахнулся и попал ему в нижнюю часть живота. Стрелок выглядел удивленным.
Красное пятно на грязно-сером хлопке.
Но он удержал свое оружие, и Касагранде, думая о Карен, поднял руку, чтобы исправить ситуацию, и собирался выстрелить снова, когда парень позволил пистолету выкатиться из его пальца и звякнуть о тротуар. Он уставился на Касагранде, открыв рот, замер на секунду. Сначала его колени подкосились, согнувшись, подогнувшись, рухнув, затем все остальное. Он упал лицом вниз, кровь растеклась по его телу.
Сирены выли. Карен Брусс подумала: « Когда это началось?» Она увидела пораженное лицо Армандо и жестом отодвинула его.
Подошла к плохому парню, держа пистолет двумя руками в стойке Уивера.
Много крови. Никакого движения. Голова дурака упала на правый бок, обнажив разинутый рот и пять дюймов тонкой, серо-коричневой бороды.
Бедный Армандо, он впервые выстрелил из своего оружия, не считая стрельбища, где она каждый раз стреляла лучше него. Теперь он убил кого-то. Ее ребенку придется пройти через дерьмо OIS.
Сейчас ей хотелось подтолкнуть тело носком ноги, чтобы убедиться, что он больше не представляет угрозы. Но люди толпились на тротуаре через дорогу, и один из них снимал на телефон. Если бы она прикоснулась к этому дураку, даже осторожно, интернет обвинил бы ее в том, что она пинает бедную, беззащитную жертву полицейской жестокости.
Никаких признаков пистолета. Вероятно, застрял под ним. Зачем это ? Для чего ? Мармеладки и бонги?
Он выглядел чертовски мертвым, но на всякий случай она предупредила бы любого, кто пришел, чтобы тот его переместил. И вот его запах достиг ее, и да, он действительно вонял, затхлый и кислый, как тот, кто спал в одежде месяц. Эти татуировки, определенно тюремное искусство. Вверх и вниз по его шее и то, что она могла видеть на тыльной стороне его рук. Любовь на одной паре костяшек, Ненависть на другой. Никакого воображения.
Она только что повернулась, чтобы посмотреть, как дела у Армандо, когда четыре нарядных черно-белых «Эксплорера» набрали скорость и с визгом остановились.
Адреналин начал делать свое дело, и она истощалась. Пусть кто-то другой возьмет верх.
Дурак на земле застонал.
Она развернулась и снова прицелилась в него. Ее сердце словно остановилось.
Затем он начал стучать, как молоток в механическом цехе ее отца.
Парень не двигался. Больше никаких звуков. Может, она услышала что-то из тех странных посмертных вещей, вроде выхода газа, что-то в этом роде.
И тут она увидела это. Быстрый пульс на его татуированной шее. Каждый удар раздувал живот грубой, черной, змеиной татуировки. Как будто отвратительная тварь только что проглотила мышь и переваривала ее. Жутковато.
Ее собственное сердце забилось быстрее. Она стояла там, горячая, холодная, горячая, глаза мутнели, ее начинало тошнить.
Но она не сводила глаз со змеи, пока она пульсировала. Дурак был жив, невероятно. Вероятно, потому что Армандо выстрелил низко.
Если бы он выжил, то, наверное, всю оставшуюся жизнь гадил бы в мешок.