Один из звонков, который сделал Майло, просвятил меня в его последнем разговоре с Дугом Марчем, с которым он связался в Колумбусе, штат Огайо. Марч терпеливо выслушал, а затем сказал: «Мне становится жаль ее. Слава богу, он меня не убил. Спасибо, что дали мне знать».
Он также дозвонился до Клаудио Аджунта во Флоренции, который то выражал ему глубокую благодарность, то плакал.
«Он был со своими родителями, на заднем плане было много слез, это было тяжело».
—
Следующим сообщением было сообщение с вопросом, не возражаю ли я позвонить Кэти Букбиндер. Я сказал, конечно, и позвонил ей в ее офис в Чандлере.
Она сказала: «Да, я читала об этом, но спасибо. Хотя это то, чего я ожидала, это меня огорчило. Но также и обрадовало, что я выбралась из этой выгребной ямы».
Даже борясь с мучениями, связанными с мелким шрифтом, Майло счел нужным пойти в лабораторию, горя желанием изучить содержимое каждой коробки с уликами, когда ее открывали. За свои усилия он получил прогорклую одежду, обертки от еды, пустые пивные бутылки, пакет метамфетамина, бутылку с таблетками, которая оказалась кодеином, еще одну с оксиконтином и несколько примитивных нарисованных от руки карикатур с пистолетами, ножами, дубинками, топорами, черепами и каплями крови.
Такое искусство создают разгневанные десятилетние мальчишки.
Наконец, на дне последней коробки, он нашел что-то, что ему могло пригодиться.
Две компьютерные карты, одна ведет к церкви, где работал Ричард Барлетт, другая, датированная неделями позже, к особняку, который занимали Дуг и Мигин Марч. На каждой грубо нарисованы черепа и скрещенные кости.
Неровно нацарапанное на карте послание Мигину.
отомсти за папу!!!!
—
Через три дня после смерти истории Майло получил электронное письмо, которое он переслал мне с заголовком Still binding up. Ты не против, чтобы это уладил, также?
Сообщение было отправлено женщиной из Гейнсвилла, Флорида, по имени Фелис Хайдл. Я прочитала, что она сказала, отправила ей свой номер и сказала, что она может позвонить.
Два часа спустя она это сделала.
«Доктор? Это Фелис Хайдль».
«Привет. Спасибо, что связались».
«Я подумал, что мне следует это сделать. Я не думал, что буду говорить с психологом, но это здорово, что у копов есть такой человек, как ты. Думаю, ты в любом случае тот человек, с которым стоит поговорить».
«Я передам все, что вы захотите, детективу Стерджису».
«Я предоставлю это вам».
Я спросил: «Что бы вы хотели рассказать мне о Руни?»
«Руни», — повторила она. «Прошло много времени с тех пор, как я его воспитывала, но, думая об этом, я не могу сказать, что я шокирована. Тем, что произошло».
«Как долго вы его воспитывали?»
«Чуть больше года», — сказала она. «После того, как его выпустили из учреждения. Мы тогда этим занимались, мой муж и я. Брались за случаи с высоким риском. Билл пастор, мы занимались миссионерской работой в довольно суровых местах и думали, что мы готовы».
Она вздохнула.
Я сказал: «Руни был вызовом».
«Мягко говоря», — сказала она. «И боюсь, мы с ней не очень хорошо познакомились».
«Крутой парень».
«Жесткий и страшный», — сказала Фелис Хайдль. «У нашего кота были котята, и он убил двух из них. Просто однажды зашел в логово и свернул им шеи, и, казалось, совсем не расстроился. Он также устраивал пожары. Сначала на улице, но потом нам едва удалось потушить один, который он устроил на кухне. Он скомкал газету, пропитал ее растительным маслом и поджег на газовой плите».
"Страшный."
«Ужасно. У нас были дети с трудной историей, и мы хорошо знали его, но все же... последней каплей стала одна ночь, когда он вошел в спальню другой приемной дочери, семилетней девочки, и попытался сорвать с нее пижаму. Мы знали, что он должен уйти, поэтому мы вернули его в округ, и я понятия не имею, что с ним случилось после этого. Я чувствовал себя виноватым из-за этого долгое, долгое время. Это заставило меня почитать об опасных детях — книгу под названием Savage Spawn — и бедный Руни соответствовал всем требованиям. Я говорю
'бедный', потому что какой контроль он имел над своим детством? Такой отец.
Я спросил: «Он когда-нибудь говорил о своих братьях и сестрах?»
«Не брат, а сестра. Он назвал ее шлюхой и убийцей.
Сказала, что она убила его отца и его мать, если бы не она, он бы охотился и рыбачил со своим отцом, жизнь была бы идеальной. Конечно, это было искажение, но мы не чувствовали, что из дебатов с ним выйдет что-то хорошее».