Когда наши дети подросли, они спросили: «Дядя Мэнни — гей?» Потому что это нормальный вопрос».
«Но он не такой», — сказал Фрэнк. «Он встречался с девушками в старшей школе и колледже.
Потом... это прекратилось. Я не понял, но, очевидно, я бы не стал спрашивать.
Потому что это было не мое дело. И вот однажды, как гром среди ясного неба, он приехал на... наверное, на День благодарения, это было несколько лет назад, и он отвлек меня и сказал: «Если тебе интересно, Маленький Брат, я не гей». Не то чтобы это было проблемой для меня, если бы он был геем, но я был довольно шокирован. То, что он поднял эту тему. Мэнни никогда не переходил на личности. Даже когда мы были детьми, он предпочитал говорить об идеях, а не о людях».
Я сказал: «Определение высокого интеллекта».
«В целом Мэнни был весь в идеях. Формулы, теоремы. Я был хорош в математике, он был настоящим гением. Как и наш отец. Он был необразованным, так и не доучился дальше девятого класса, но мог запоминать столбцы чисел... во всяком случае, так мне сказал Мэнни. О своей сексуальной ориентации».
«Есть ли у вас идеи, почему он перестал ходить на свидания?»
«Он выразился так, — сказал Фрэнк Росалес, — он не хотел тратить на это энергию. Может, его обидела девушка, не знаю. Между нами восемь лет разницы. Когда он начал учиться в Калифорнийском университете, я был в пятом классе».
Лора сказала: «Некоторым людям это просто неинтересно. Ну и что? Для этого нужны все типы».
Ее муж посмотрел на нее, а затем снова на нас. «Не буду врать, нашим родителям было немного тяжело. Они хотели того же, чего и все остальные, для своих детей.
Остепениться, завести семью. Но они никогда не доставали Мэнни, это была не наша семья, мы живем и даем жить другим».
«У нас пятеро детей», — сказала Лора. «Вы учитесь уважать их индивидуальность».
Фрэнк не ответил. Мгновение спустя: «Так что нет, не было никого, кто хотел бы его убить. Если только это не было чем-то из тех безумных вещей».
Майло спросил: «Что за безумие?»
«Знаешь, — сказал Фрэнк. — Какой-нибудь маньяк на улице, ты смотришь на него не так, и голоса говорят ему, чтобы он тебя прикончил. Повсюду бездомные.
Не в районе Мэнни, а в Калвер-Сити? Это хлев. Знаете, как они будут обращаться с теми, кто разбивает лагерь на тротуаре?
Тратить деньги налогоплательщиков на расширение тротуара. Вы в это верите? Психушка, управляющая психушкой».
«Это имеет смысл», — сказала Лора. «Безумец, который по какой-то безумной причине нацелился на Мэнни».
«Я имею в виду, что вы просто стреляете и даже не пытаетесь что-то украсть?» — сказал ее муж. «Это совершенно нерационально. Но в таком веке мы живем».
Майло сказал: «Все стало сложнее».
«Не сложно», — сказал Фрэнк Росалес. «Просто и безумно».
—
Майло раздал свои карточки, и мы оставили их стоять в дверях, с мокрыми глазами и прижимая друг к другу руки. Черный Porsche Panamera стоял рядом с Range Rover. GUM DDS на номерах.
«Американская история успеха», — сказал он, уезжая. «Не изолирует тебя — так что ты думаешь?»
Я сказал: «Фрэнк был прав, Мэнни был убит. На него нацелились так же, как и на других. Так что это должно было быть личным, и несмотря на то, что они думают, что знают, у него могли быть отношения, которые испортились. Я знаю, что в его доме не было никаких доказательств этого, но это может означать, что все давно закончилось. И это может означать сохраняющуюся злость. Будет особенно интересно посмотреть, что у него на компьютере и в его финансах».
«Не гей». Он улыбнулся. «Если они правы, и мы не находим женщин в его жизни, к чему это приведет? Он лгал об этом? Или он был каким-то добровольным целибатом?»
Я сказала: «Как и сказала невестка, все типы».
«За исключением того, что не все типы убиваются просто так, ради забавы. Должно быть что-то в прошлом этого парня».
Он позвонил Шону.
«Привет, Лут. Только что закончил школу Hamilton High. Директор говорит, что мистер Росалес был одним из лучших учителей, преданный своему делу, с высокими стандартами, учил умных детей, все его любили».
«Вот фотография, которую мы только что получили от его брата и невестки. Никаких проблем?»
«Не то чтобы директор признался. Единственное, что я заметил — и это может оказаться ничем — это то, что когда мы выходили и он уверял меня во всем этом, его секретарь бросила на меня взгляд».
«Какой вид?»
«Вот в чем дело, Лут, не могу толком расшифровать, что это значит, и это было всего на секунду. В общем, я бы назвал обеспокоенным. Почти как будто она была раздражена им. Но, может быть, я ищу что-то, чего там нет. Я обвел
назад и отдала ей мою карточку. Она сказала: «Зачем мне это?», так что, возможно, она в итоге бросила ее в циркулярный файл. Но кто знает?»