«Вы случайно не помните, кто ими управлял?»
Она положила вилку. «Open Trails — это были армяне из Глендейла, River Ridge — это была женщина из Туджунги, настоящая легкомысленная, не имевшая ни малейшего понятия. Никто из них не продержался — может быть, год после смерти Арлетт. Вот тогда армяне начали распродавать землю, и началась вся эта застройка. Теперь ответьте на мой вопрос: почему так воодушевлены после всего этого времени?»
«Точно то, что я вам сказал, мэм. Мы рассматриваем тридцать…»
«Шестилетнее убийство. Ты думаешь, он сделал это с Арлетт, а потом с кем-то еще?»
«Я не могу вникнуть в...»
«Ха. У тебя просто глаза забегали, вот мой ответ. Ну, имеет смысл.
Ты хоть представляешь, чем он занимался после смерти Арлетт?
«Нам сказали, что в его доме жили женщины».
«Такие дурочки приходят и уходят», — сказала Уинифред Гейнс. «Как будто он был тем персонажем Playboy … Хефнером. Это было общеизвестно. Нездоровая среда для детей, особенно для малышей. Он даже изменил свою внешность».
"Как же так?"
«До этого он был типом инженера-бизнесмена. Костюмы, галстуки, маленькие усики Уолтера Пиджена». Она пошевелила пальцем под носом. «Очки-бутылки с кока-колой, все эти штучки мистера Волшебника. В следующий раз, когда я его увидела — мы столкнулись в Хантингтон-Гарденс — он был с маленькой девочкой, у него была полная перемена».
За еще одним покачиванием носа последовало веерное движение четырьмя пальцами под подбородком. «Теперь у него была одна из тех козлиных бородок. Покрасил ее в черный цвет, так же правдоподобно, как предвыборное обещание. И он носил эти клеш . И одну из тех рубашек » .
Она высунула язык, взяла вилку, съела четыре креветки .
Я спросил: «Безвкусная рубашка?»
«Блестящий шелк», — сказала она, как будто это решило все. «Блестящие пуговицы с поддельными бриллиантами, пышные рукава — рукава для баб. Пейсли в безумных цветах. Наверное, купил его вместе с ботинками на Родео- драйв. Я слышала, он ходил туда и ради развлечений».
«Какого рода развлечение?»
«Какой-то безвкусный ночной клуб. Мне муж рассказал. Джек был адвокатом в Skinner Thorndike в центре города, избегал Вестсайда как чумы, но должен был давать показания в Беверли-Хиллз. Какой-то кинопродюсер, который кого-то обманул, большой сюрприз. Мошенник заставил Джека ждать, он застрял там до вечера. Он шел к своей машине и угадайте, кого он увидел, когда входил в какой-то клуб на Родео».
«Новый доктор Де Баррес».
«Новый и не улучшенный», — сказала Уинифред Гейнс. «Когда Джек вернулся домой, он смеялся. «Дорогая, ты никогда не угадаешь, кто превратился в хиппи-диппи».
Майло спросил: «Джек сказал тебе название клуба?»
«Я не спрашивал, он не сказал. Как я уже сказал, он держался подальше от всего, что находится к западу от Спринг-стрит».
«Доктор Де Баррес был с кем-нибудь?»
«Джек не сказал, так что, вероятно, его там не было. Я уверена, что вся компания, которая ему была нужна, была внутри». Она фыркнула. «Беверли- Хиллз. Место давно не было стильным. В прошлом году моя внучка настояла, чтобы мы пошли туда, там есть магазин, который ей нравится на Беверли-Драйв, это был ее день рождения. Вы бы его видели.
Орды выходцев с Востока красят волосы в синий, желтый и еще во что-то. Можно подумать, что вы в Токио».
Майло сказал: «Итак, доктор Де Баррес изменил образ жизни. Что-нибудь еще вы можете рассказать нам о нем или его семье?»
«Мы не общались, они были просто клиентами, а Арлетт — нет».
Я спросил: «Каким человеком она была?»
«Милая, тихая, с приятным британским акцентом. Когда мы болтали, речь шла о лошадях. Она знала свое дело. Вот почему я не могу представить, чтобы она упала с такой милой вещи, как Bramble. Так что вы подозреваете Тони в том, что он действительно плохой парень. Но даже если так, зачем беспокоиться? Он мертв, это все древняя история».
Майло сказал: «Делаю свою работу, мэм. Стараюсь делать ее хорошо».
Ее губы поджаты, а брови изогнулись.
«Ну», — сказала она, — «думаю, большего ты ни от кого требовать не можешь».
Новый голос. Мягкий, беззащитный. «Не хочу тебя огорчать, просто ты застал меня в неподходящее время. Вчера была годовщина смерти Джека».
«Прошу прощения, мэм».
«Да, это было смешно».
Он спросил: «Как долго его не было?»
Я подумал, что это может вызвать резкую отповедь. Уинифред Гейнс вздохнула.
«Четыре года. Через год Алекс уехал, через полгода — Мелинда. Не могу их винить, у них отличная работа, я благодарен, что они не бездельники. Когда район превратился в зону строительства, конный бизнес иссяк. В конце концов я продал все на аукционе. Кроме лошадей, тех, кого я лично отдал в хорошие руки».