— Похоже, тут у нас просматривается определенная тема.
Мелисса промолчала.
Я тоже.
Никто не набрался смелости выразить очевидное словами.
* * *
Мы вернулись в спальню. Мелисса казалась притихшей.
Майло спросил:
— Где у нее лежат банковские книжки и денежные документы?
— Я не знаю, не уверена, держит ли она их здесь.
— Почему нет?
— Ее банковские дела ведет мистер Энгер из «Ферст фидьюшиери траст». Он президент банка. Его отец знал моего.
— Энгер, — повторил Майло, записывая. — Знаете номер телефона на память?
— Нет. Банк находится на бульваре Кэткарта, всего в нескольких кварталах от того места, где вы сворачиваете, когда едете сюда.
— Не скажете ли, сколько у нее там счетов и какие?
— Не имею ни малейшего представления. У меня там два — мой счет, которым банк управляет по доверенности, и еще один, которым я пользуюсь для текущих расчетов. — Она многозначительно помолчала. — Так хотел папа.
— А ваш отчим? Где у него счет?
— Понятия не имею. — Она принялась разминать руки.
— Нет оснований думать, что у него какие-то финансовые затруднения?
— Откуда мне знать?
— А что за рестораны он содержит?
— Бифштексы и пиво.
— На ваш взгляд, дела у него идут хорошо?
— Довольно неплохо. У него подают много сортов импортного пива. В Сан-Лабрадоре это считается экзотикой.
— Кстати, о пиве. Я бы выпил что-нибудь — сока или содовой. Со льдом. Здесь наверху найдется холодильник с чем-нибудь таким?
Она кивнула.
— В конце коридора есть кухня для обслуживающего персонала. Я могу принести вам что-нибудь оттуда. А вам, доктор Делавэр?
— Да, пожалуйста.
— Кока-колы, — уточнил Майло.
Я сказал, что выпью того же, что и он.
— Значит, две кока-колы. — Она осталась на месте.
— Что-нибудь не так? — спросил Майло.
— Вы здесь уже закончили?
Он еще раз огляделся.
— Да, конечно.
Мы прошли через гостиную и вышли в коридор. Мелисса закрыла дверь и сказала:
— Две кока-колы. Я быстро.
Когда она ушла, я спросил:
— И что же ты думаешь?
— Что думаю? Думаю, что и в самом деле на деньги счастья не купишь, братец. Эта комната, — он показал большим пальцем через плечо на дверь, — дьявольски похожа на номер в гостинице. Она как будто прилетела на «Конкорде», распаковала вещи и отправилась осматривать достопримечательности. Как, черт побери, она могла вот так жить, не оставляя нигде ни кусочка себя самой? И куда, к дьяволу, она девала себя целый день?
— Читала и повышала мышечный тонус.
— Ну да, — сказал он. — Читала книги о путешествиях. Это как дурацкая шутка. Юмор в представлении какого-нибудь режиссера, ставящего фильмы ужасов.
Я промолчал.
— Что? Думаешь, я потерял способность к состраданию?
— Ты же говоришь о ней в прошедшем времени.
— Сделай одолжение, не интерпретируй. Я ведь не говорю, что она мертва, просто ее здесь нет. Нутром чую, что она уже какое-то время планировала упорхнуть из клетки и наконец набралась храбрости это сделать. Наверно, жмет сейчас на своем «роллсе» на всю катушку по шоссе №66, стекла опущены, и распевает во все горло.
— Не знаю, — возразил я. — Я как-то не представляю себе, чтобы она бросила Мелиссу на произвол судьбы.
Он коротко и жестко засмеялся.
— Алекс, я знаю, она твоя пациентка, и ты явно ей симпатизируешь, но, судя по тому, что я видел, девчонка действует на нервы. Ты сам слышал, как она сказала насчет того, что мамочка никогда не повышала на нее голос. Это нормально? Может, у мамашки в конце концов лопнуло всякое терпение. А ты видел, как она обошлась с Рэмпом? И предложила мне проверить его — без всякой серьезной на то причины? Я бы не мог долго терпеть подобные выкрутасы. Конечно, у меня нет докторской степени по ребячьей психологии. Но ведь и у мамашки тоже нет.
Я сказал:
— Она славная девчушка, Майло. Исчезла ее мать. Неужели нельзя, по-твоему, относиться к ней сейчас помягче?
— Можно подумать, она была паинькой до исчезновения матери. Ты же сам говорил — вчера она закатила ей истерику и убежала из дому.
— Ладно. Да, у нее бывают срывы. Но мать ее любила. Они очень близки между собой. Я просто не представляю, чтобы она сбежала.