Пилоты дружно мотнули головами. Вопросов не было.
— Что ж, тогда занимайте свои места. Через пять минут начнется откачка воздуха, через час вылет. Готовьтесь.
С вектора прыжка все четыре «Сосны» соскочили одновременно и в нужный момент. Возле самой планеты шел театр, главную роль в котором играло «Лезвие» Тита. Адмирал грамотно повел свой флот в атаку, рассыпал его веером и приказал расстрелять издалека, все до чего можно было достать. Сначала вспыхнули беззащитные спутники связи и слежения, затем досталось недостроенной системной крепости, и только потом адмирал отдал приказ собраться всем кораблям в единый кулак и, пройдя на огромной скорости по касательной дальней орбиты Гауссмитта, раздавил еще одну крепость, но на этот раз вполне достроенную и боеспособную.
Комиксы, естественно, огрызались всеми доступными средствами и «Лезвие» потеряло одно судно.
Момент для проникновения был идеальным, все внимание следящих систем противника было сосредоточено на кораблях федерации, и потому некоторые аномалии в работе радаров никто не заметил.
«Сосны» вплотную приблизились к планете и начали плавное снижение. Для лучшей невидимости пилотам рекомендовалось входить в плотные слои атмосферы на минимальной скорости, так чтобы суда не оставляли за собой огненный след.
Алекс так и сделал, перевел тягу двигателей под корпус корабля и начал плавный спуск, но один из операторов неожиданно заявил:
— Не успеваем. Надо быстрее.
— Заметят, — возразила Аня.
— Нет! Опасную зону мы уже проскочили. Надо поддать. Если борта загорятся, то мы охладим. Один раз так сделать можно!
Можно, так можно. Алекс сбросил тяги и «Сосна», потеряв под собой опору, ухнула в воздушную бездонную бездну.
Борта корабля через какое-то время все-таки раскалились, и оператор включил систему активного подавления высокой температуры обшивки. Десятки тонн жидкого хладагента впрыснулись во вторичную систему охлаждения, мгновенно испарились и поглотились сорбентом. В итоге температура бортов корабля упала почти до минусовых значений, и это позволило продолжить свободное падение.
На высоте тридцать километров Алекс включил тяги силовых установок и приступил к торможению. Пассажиров жестко вдавило в посадочные места. Особо не повезло спецназовцам, которым не хватил кресел. Их тела жестко вжало в металлические углы и ребра, которые в обилии находились внутри транспортного корабля. Хорошо, что были они в легких бронекостюмах, иначе оказались бы они все поломаны сильными перегрузками.
На трехсотметровой высоте Алекс неожиданно для всех остановил снижение.
— Посадку, быстро! — крикнул один из операторов, даже не поинтересовавшись причиной остановки.
— Некуда! — крикнул в ответ Алекс. — Кругом лес и ни единой прогалины. Люди не смогут выйти.
— Нам нельзя висеть в воздухе. Садись куда придется! Ломай деревья!
— Ладно. Держитесь крепче! — проорал Алекс и уверенно повел «Сосну» на посадку.
Когда корабль лег пузом верхушки деревьев, его основательно тряхнуло. Незакрепленные вещи внутри полетели со своих мест. Но это было еще ерундой. Когда стволы деревьев не выдержали титанической нагрузки и сложились словно спички, со своих мест сорвалось все что можно. Даже спецназовцы, которым не хватило мест, не смогли удержаться за крепежные скобы и разлетелись в разные стороны. Одному ученому совсем не повезло. Сорвавшийся ящик ударил его в ноги, и он получил тяжелый перелом.
Наконец, сели. Хоть и неровно, наклонясь на один борт, но все же.
Бойцы, почувствовав это, расстегнули ремни, опустили забрала, подобрали оружие и протиснулись поближе к шлюзовой камере.
— О`кей, мы готовы, — сообщил один из матерых спецназовцев по внутренней связи. Свой огромный «Синдакат» он держал играючи. — Можешь открывать.
Звали этого спецназовца Олай, и был он под два метра роста и с квадратной челюстью. Он исполнял роль командира группы на время проведения данной операции. Как он сам успел рассказать, до этого момента он служил в элитных частях одной из периферийных планет, которая даже не входила в состав федерации. Сам себя он называл «синим гамадрилом» и нисколько это не стеснялся, потому что именно такое название носила его элитная часть. У него как-то спросили: «А почему именно синие?», на что он ощеревшись беззубой улыбкой ответил: «А потому что не голубые» и отвесил спросившему мощный подзатыльник.